– Да это наш Не́ревский купе́ч Назар, – вступился знакомый Назару ратный.

– Чего надобно, купе́ч? Немецкий конец закрыт по указу великого князя, – сказал московский ратный, сбавив тон.

– Так товар у меня тама остался, забрать хочу, – хмурясь, ответил Назар. – Либо отдам немцам подешевле, а то когда тут у вас откроют…

Ратные переглянулись и расступились.

– До ночи вертайся, а то не выпустим, – пробасил другой московский ратный.

– Добро! Вернуся, – кивнул Назар и прошел в улицу.

Добравшись до знакомого дома, стукнул в дверь. Там будто его ждали…

Вечерело. Назар встал с кровати и, посмотрев на соблазнительное тело Вилды, подошел к своим вещам. Девушка села и, прикрыв наготу платом, грустно посмотрела на русского богатыря, которого любила. Одевшись, Назар вернулся к Вилде, достал из калиты на поясе серебряный корабельник11 и, положив его ей в ладошку, зажал пальцы.

– Вот тебе на память обо мне. Потратишь, забудешь, – улыбнулся он.

Это был подарок на прощание, но Назар приготовил еще один, более ценный.

– Теперь ты меня покупаешь? – грустно улыбнулась она.

– Если бы покупал, то вначале бы дал монету, а потом обласкал, – усмехнулся в русую бороду Назар и достал еще один подарок.

Вилда приняла маленький сверток, глянула на Назара и, получив утвердительный кивок, развернула тряпицу. На ладонь съехал медальон на цепи с большим рубином в середине. Вилда округлила глаза, уставившись на Назара.

– Не смотри на меня так, – усмехнулся он. – Семью я не завел. Теперь вот уезжаю и даже не знаю, что ждет в пути, а эта вещь осталась от деда. Думал, отдам его той, кто родит мне сына, но…

Вилда вскочила, уронив плат на пол и, прижавшись голой грудью, крепко обняв Назара за шею, начала его целовать. Он тяжело вздохнул и отстранил девушку.

– Перестань, – попросил он. – Идтить мне надо…

– Но я… я хочу… – никак не могла она сказать.

– Прощай, Вилда. Не поминай лихом, – и, не оборачиваясь, вышел из избы.

Вилда не знала, как ей теперь быть, ведь она носила под сердцем ребенка Назара.

– Вот так Кровь и медальон попали в страну «га́вкающего» народа, – сказал Зва́клуу. – Потом, сын этого русоволосого воина, что отправился на восток своей страны, взял под себя самку народа «закрытых глаз».

– «Спящий народ», – кивнул Никро́лин.

– Теперь ты понимаешь? – спросил Зва́клуу. – Часть Крови осталась и на востоке этой страны, также у «спящего народа». Часть ходила по западу, за пределами этой страны, но! Основной носитель Крови был именно отсюда! Вот она и пробудилась в нем.

– Значит, Книги не врут… – закончил Никро́лин.

– Никогда, – подтвердил Зва́клуу. – Теперь ему пора! Он готов к началу…

Темные улицы освещались фонарями, оставляя за пятнами света непроглядную тьму. Александр шел по аллее в направлении дома Кати, постоянно рассматривая свою ладонь, не понимая, что там в автобусе произошло.

«Почему поручень нагрелся?» – задумался он, представив, что и его рука нагревается.

В тот же миг в предплечье правой руки действительно стало горячо. Сгусток тепла вдруг разделился и потек пучками к кончикам пальцев.

«Значит, я все-таки во сне», – вздохнул Александр.

Когда подушечки пальцев начало жечь, Александр дернул рукой, словно сбрасывая с нее воду. Тотчас с кончиков сорвались маленькие сгустки огня, и ударила в асфальт! В стороны полетели куски черного покрытия, оставляя дымный след. Влага зашипела, испаряясь. В следующий миг, висевший у него на шее медальон из Керченских катакомб, рассыпался прахом. Тоже самое случилось и с книгой, спрятанной у родителей Александра на даче. Иирухи́мбы сделали свое дело.

– А-а, что это было?! – вскрикнул Александр, отскочив в сторону и, затряс рукой, не сразу поняв, что даже не обжегся.

– Кто там хулиганит?! – послышался строгий голос от домов.

Александр тут же свернул со светлой аллее и пошел через дворы, зная другую дорогу. Проходя гаражи, услышал быстро настигавшие его шаги. Он тут же перешел к освещенной стороне, чтобы рассмотреть того, кто так торопится. Слух уловил тяжелое хриплое дыхание. Первая мысль, что это вечерний бегун выгуливает свою псину, но звериное дыхание принадлежало кому-то покрупнее. Александр остановился, дожидаясь бегуна. Он не любил, когда со спины его кто-то нагоняет.

В свет фонарей выбежал… Станислав, его сосед-калека и, остановился. Он был в одной футболке и трусах. Босиком. Но выглядел он странным не из-за того, что одет не по погоде, его грудь заметно раздалась вширь, как и все тело значительно увеличилось. Теперь это был не худощавый молодой парень. Комплекцией он походил на самого Александра.

– Стас?.. – не поверил своим глазам Александр. – Ты чего здесь делаешь?

Александр непроизвольно начал отступать, тем временем Станислав медленно приближался. Фонарь осветил его лицо и, Александру стало жутковато.

– Стас, это же я, твой сосед, Алекс, – сглотнул Александр, не в силах отвести взор от его страшных глаз. – Что с твоими глазами?..

Вместо них светились темным огнем красные провалы. Они также пульсировали, как у ночного гостя у костра в армии, но не отекали, а шевелились бесформенными пятнами. Станислав оскалил рот и, полыхнув глазами, внезапно взревел. Воздушный удар не только сбил Александра с ног и протащил по земле, но даже сдернул с головы вязаную шапку.

Больше не думая, Александр вскочил на ноги и рванул, что было сил. Рев недовольства ударил в спину, но того напора уже не было.

Станислав смотрел, как его дворовый друг-спаситель убегает. Он взревел, пытаясь отогнать приказ в голове, который постоянно звенел: «Найди и убей! Найди и убей! Найди и убей!»

Но питомец не мог ослушаться. Тьма опустившегося вечера в один миг сменилась светло-песчаными сумерками ночного зрения питомца, и его человеческая частица угасла. Питомец передал ментальный образ своего месторасположения хозяину.

Александр петлял по дворам, уже и сам не понимая, где находится. Он сбросил скорость и, обернувшись, остановился. Тишина. Погони не было. Он облегченно выдохнул и, тут вдруг задумался.

– Все-таки это очередной ночной кошмар! Сон! – уверенно сказал Александр.

Ведь как сосед может быть таким монстром?

– Нет, это твоя смерть… – пророкотало за его спиной и, Александр резко развернулся, попятившись.

К нему из темноты приближался Станислав, точнее то, во что он начинал перевоплощаться. На нем остались лишь трусы, видимо, футболку он уже скинул по дороге. Его тело на глазах деформировалось. Утолщавшиеся ноги превращались в звериные. Пальца на них расширялись и выпускали из себя синие ногти. Спина выгнулась зубастым хребтом, и было странным, что удлинившиеся кости позвоночника не прорвали кожу. Станислав или, точнее то, во что он перевоплощался, оперся утолщавшимися руками