— Ну что ж, супруг, как скажешь. — В голосе Титании звенеллед, но ветер постепенно стих, земля перестала дрожать. — Я не причиню вредаэтой полукровке, пока она находится при дворе.

Оберон коротко кивнул.

— И твои слуги также не причинят ей зла.

Королева скривилась, как от лимона.

— Да, муж мой.

Лесной владыка вздохнул.

— Поговорим об этом позже. Доброй ночи, госпожа моя. — Онотвернулся, взмахнув мантией, и покинул поляну в сопровождении своих рыцарей.Мне хотелось окликнуть его, но после размолвки с Титанией это выглядело бы,словно я бросаюсь за защитой к папочке.

Кстати, о птичках...

Я сглотнула и повернулась к королеве фейри. Та сверкалаглазами, будто хотела взглядом вскипятить кровь у меня в жилах.

— Ты слышала его величество, полукровка, — ядовито прошипелаТитания. — Убирайся с глаз моих, пока я не забыла своего обещания и непревратила тебя в слизняка.

Мне только того и надо было. Однако не успела я и шагусделать прочь с поляны, как Титания щелкнула пальцами.

— Подожди! — приказала она. — Я придумала получше. Козочка,иди сюда.

Пижма в ужасе приблизилась; глаза миниатюрной сатирочки едване выскочили из орбит, мохнатые ноги дрожали.

Королева ткнула в меня пальцем.

— Забери отродье Оберона на кухню. Передай Саре, что мынашли ей новую подавальщицу. Раз уж полукровка останется, пусть работает.

— Н-но, моя госпожа... — заикаясь, пробормотала Пижма, и явосхитилась, как это ей хватило мужества перечить королеве. — Король Оберонсказал...

— Да-да, но короля Оберона здесь больше нет! — Титаниясверкнула глазами и улыбнулась. — Чего он не видит, то его не обидит. А теперьиди, пока я окончательно не потеряла терпение!

Мы бросились прочь и побежали в туннель, подальше отгрозного королевского ока.

Едва мы оказались в ежевичных зарослях, за нами что-тополыхнуло, громыхнуло, и феечки при троне разразились испуганным писком. В следующуюсекунду в туннель вспышкой красного меха ворвался лис, застыл в несколькихшагах перед нами и уставился на нас полными ужаса янтарными глазами. На шеезверя сверкнул золотой ошейник. Лис с перепуганным лаем отскочил в сторону искрылся в зарослях.

Я молча последовала за Пижмой по колючему лабиринту, силясьосознать случившееся. Итак, Титания всерьез меня невзлюбила; это плохо,очень-очень плохо. Пожалуй, королева фейри способна возглавить список моих нечаянныхврагов. Теперь придется вести себя как можно осторожней, иначе окончу свои днимухомором в чьем-нибудь супе.

Мы с Пижмой подошли к массивным каменным дверям в шипастойизгороди. Клубы пара вырывались из щелей, в воздухе стояли жар и копоть.

Двери распахнулись; изнутри вырвался горячий и дымныйвоздух.

Я заморгала и слезящимися глазами уставилась на огромнуюкухню. В печах ревел огонь, на плитах что-то кипело в медных котлах, в носударили десятки запахов. Мохнатые человечки в фартуках сновали взад и вперед вдольдлинных столов, парили, жарили, пробовали еду на вкус. На одном столе лежалаокровавленная туша кабана, над ней с разделочным ножом нависла огромная зеленокожаяженщина с мощными клыками, каштановыми полосами, стянутыми в косу, и в фартуке,перепачканном кровью.

Повариха заметила нас в проходе и затопала к нам.

— Мне бездельники на кухне не нужны! — загрохоталавеликанша, размахивая у меня перед носом огромным бронзовым мясницким ножом. —Никаких объедков не получите! Нечего вынюхивать тут, крысы!

— С-Сара Шкуродерка, это Меган Чейз.

Пижма представила нас друг другу, и я просительно улыбнуласьэтой женщине-троллю, как бы умоляя ее: «Пожалуйста, только не убивайте меня!»

— Она будет помогать на кухне по приказу королевы,

— Мне не требуется помощь тощей человеческой девчонки, —проворчала Сара Шкуродерка и окинула меня неодобрительным взглядом. — Она настолько задержит, а мы и так стараемся изо всех сил, готовимся к празднику. —Она вздохнула и поскребла в затылке тупой стороной ножа. — Нет, занятие ейнайдется, только передай ее величеству, что, если хочется еще кого-нибудьпомучить, пусть отсылает неугодных на конюшни или на псарню. Мне тут помощничкине нужны.

Пижма кивнула и торопливо убежала, оставив меня свеликаншей. Меня бросило в жар, но вовсе не от горячих плит.

— Ладно, крысеныш, — рявкнула Сара Шкуродерка, тыча в меняножом. — Мне все равно, что ты отродье его величества, теперь ты — у меня накухне! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Видишь плетку в углу? Незря меня зовут Шкуродеркой.

Всю ночь я терла, драила и чистила как заведенная. Яотмывала кровь и мясные обрезки с каменного пола, выметала золу из печей,перемыла горы тарелок, кубков, горшков и сковородок. Стоило остановиться иразмять натруженные руки-ноги, как троллиха подскакивала ко мне, лаяла новыекоманды и давала новые задания. Ближе к утру, застав меня присевшей натабуретку, она проворчала что-то насчет «ленивых людишек», выхватила у меня изрук метелку и вручила свою собственную метлу. Едва мои пальцы сомкнулись наручке, метла ожила и принялась стремительно подметать резкими и жесткимирывками. Ноги сами несли меня вслед за ней по комнате. Я попыталась отшвырнутьэту штуку, но пальцы как будто приклеились к ручке, и мне никак не удавалось ихразжать. Я мела полы до тех пор, пока ноги не заныли от боли, руки жгло отусталости, а глаза ничего не видели от пота.

Наконец великанша щелкнула пальцами, и безумная метлаостановилась. Колени у меня подогнулись, и я рухнула на пол, еле сдерживаяжелание зашвырнуть швабру-мучительницу в огонь.

— Понравилось, полукровка? — поинтересовалась СараШкуродерка.

Я так запыхалась, что не могла даже ответить.

— Завтра так же поработаешь и даже больше, это я тебеобещаю. Лови! — Повариха швырнула на пол два ломтя хлеба и кусочек сыра. — Вотчто ты заработала на ужин. Небось не отравишься. Может, завтра что-то повкуснейполучишь.

— Ладно, — буркнула я, намереваясь доползти до своей комнатыи ни за что уже сюда не возвращаться. Назавтра я рассчитывала удачно «забыть» онавязанной трудовой повинности, а может, даже отыскать способ покинуть Благойдвор. — До завтра.

Великанша перегородила мне дорогу.

— Куда же Ты намылилась, полукровка? Ты теперь со мнойработаешь, а это значит, ты моя! — Она указала на деревянную дверцу в углукухни. — Комнаты для слуг забиты. Поспишь вот там, в кладовке. — Онаосклабилась на меня жуткими желтыми зубами и иступившимися клыками. — Работатьначинаем на рассвете. До завтра, крысеныш.

Я скудно поужинала и устроилась на ночь у полок с луком,брюквой и странными голубыми овощами. Одеяла не нашлось, но в кухне и такнещадно парило. Я попыталась прикорнуть на мешке с зерном, а потом вспомнила освоем рюкзаке и вылезла за ним из кладовки. В оранжевом мешке не осталосьничего, кроме поломанного плеера, однако это оставалось единственнымнапоминанием о прежней жизни.