– Простите, миледи! – совсем уже открыто всхлипнулаГлэдис. – Я не хотела причинить боль вашей милости. Но мистер Сименс,камердинер его светлости, строго-настрого запретил нам, слугам, говорить очем-то таком… он называет это «неземная рать». Про тех, кто танцует на лужайкепри луне, или живет в цветах, или водится в озере… не рыба, конечно! –уныло усмехнулась она и тут же, заметив в зеркале, что Марина собирается что-тосказать, вскричала: – Ах, нет, не называйте их, умоляю вас, миледи! Ведь, еслиуслышит мистер Сименс, мне несдобровать. Мистер Сименс весьма суров. Оннастоящий пуританин! Он любит рассказывать, в какой чести были его предки при«круглоголовых», больше ста лет назад, когда у нас не было короля [18].Он такой же, как эти «круглоголовые». В точности такой же! Иногда на негочто-то находит… Он может обвинить и меня, и мою семью в ведьмовстве. Видите ли,здесь раньше жили ведьмы, и они причинили людям много бед. Одно упоминание оних способно всколыхнуть деревню! У мистера Сименса ведьмы извели всех родных,поэтому он просто слышать ни о чем таком не может! Кроме того, его дед былзнаменитым охотником на ведьм, и мистер Сименс любит говорить, что дух деда внего иногда вселяется.

– Да что ты говоришь? – изумилась Марина. – Кто бымог подумать!

Но тут же она вспомнила загадочную фразу Десмонда: «А чтоСименс? По-прежнему гоняется за ведьмами?» Теперь эти слова сделались ейпонятны. Значит, Сименс – колдун? Или что-то в этом роде…

– Что же делают с ведьмами?

– Их топят в реке, – угрюмо промолвила Глэдис. –Связывают по рукам и ногам и бросают в реку! Ежели выплывет, значит, истинноведьма, ей дьявол помогает спастись, и тогда ее забрасывают камнями до тех пор,пока она не пойдет ко дну.

– Ну а если сразу потонет? – возбужденно спросилаМарина, уже не чувствуя боли, хотя Глэдис довольно резко орудовала шнурками.

– Значит, не ведьма, – пожала плечами Глэдис.

– И что? Ее спасают?

– Ну, кому придет охота лезть в воду и искать тамполумертвую? – рассудительно покачала головой Глэдис. – К тому женужно еще постоять на берегу, подождать. А вдруг ведьма возьмет и поднимется содна? Конечно, находятся чудаки, которые считают, что это враки! Я знала однутакую девушку… это было очень давно, двенадцать лет назад. Она ни во что такоене верила, ни в ведьм, ни в фей. Один раз даже поспорила с подругами, чтообойдет церковь превратно, то есть против хода солнца, и с ней ничего непроизойдет…

– А что должно произойти? – перебила Марина.

– Разве вы не знаете? Тех, кто обходит церковь превратно,похищают эльфы!

– И что? Похитили ее?

– В том-то и дело, что нет! – жарко выдохнулаГлэдис. – Но об этом узнал Сименс и сказал, что эльфы не тронули ее,потому что она им своя, а попросту – ведьма. Чего он только не наговорил пронее! И танцевала-то она с феями, и скакала верхом на брауни, и просеивалалунный свет, и обращалась в жабу, которая прыгала по ступенькам: гоп-шлеп!гоп-шлеп! – рядом с огромным, в рост теленка, котом… И Сименс настоял натом, чтобы эту девушку тоже подвергли испытанию водой на всякий случай. Но оноказался не прав, потому что бедняжка… утонула.

– Дикость какая! – возмутилась Марина. – Зачем жесразу топить? Вот у нас знаешь что делают? Если просто безобидная кликуша, ееставят под колокол во время звона, дабы изгнать бесов болезни из тела. Ну аежели она по-прежнему мирячит [19],то одержимую берут под руки и ведут к заутрене, но при этом…

– Умоляю вас, миледи! – жалобно пискнула Глэдис. –Не говорите мне ничего! Ведь я не удержусь и обязательно кому-нибудь перескажу,а мистер Сименс узнает и… Я не хочу, чтобы меня утопили!

– Ничего себе! – пробормотала Марина. – Да ведь ондержит вас просто-таки в ежовых рукавицах. Лучше бы призраков из замка изгонялэтот ваш Сименс, коли ему так хочется.

– Потому он и пошел к старому лорду камердинером! –пояснила Глэдис. – И знаете, миледи, правда: призраки почти не появляются.Правда… – она таинственно понизила голос, – правда, за несколько минут докончины его светлости три бульдога, большие его любимцы, лежащие в коридореоколо входной двери, вдруг зловеще завыли, опрометью бросились вниз полестнице, как будто кто-то за ними гнался. Выбежали во двор и забились в самыйтемный угол, дрожа от испуга. Мы все думаем, что псы видели Смерть, которая шлаза старым милордом. Леди Урсула, конечно, уверяла, будто это была леди Элинор,мол, она видела ее белый призрак, но ведь леди Урсула, вы понимаете… онанемножко не в себе! – Глэдис деликатно поджала губы.

– И все так боятся Сименса, что про брауни поговорить не скем, кроме него? – проворчала Марина.

– Да, знаете ли, даже сэр Джаспер – он, конечно, не сэр, номы его так по привычке называем – не решается с ним спорить, – с явнойгордостью за то, что господа робеют перед слугами, заявила Глэдис, но ее слованасторожили Марион.

– Почему же это Джаспер – не сэр?

– Ну, он младший сын, – пояснила Глэдисснисходительно. – А титул и имение наследуются старшим.

– Однако Десмонд… я хочу сказать, милорд – тоже младший сын,а он и сэр, и наследник, – непонимающе свела брови Марина.

– Так ведь сэр Алистер умер! – Глэдис посмотрела на неекак на глупенькую.

– Но ведь еще до этого умер старый лорд, а Джаспер не сталнаследником, в то время как Десмонд наследовал после своего брата, –запальчиво возразила Марина. – Я знаю, Джаспера лишили наследства, но зачто?

Глэдис дрожащими руками схватила пустые кувшины.

– Простите, миледи, – пробормотала она, – но,ежели узнают, что я тут с вами все утро болтала, да еще и обсуждала господ,меня в два счета выгонят из замка. А что я буду делать в деревне? Моимродителям и без меня туго приходится. Уж тогда мне только и останется, чтоутопиться с горя, и даже без помощи мистера Сименса. Вы уж лучше спросите, есличто нужно, у леди Джессики. Она все знает, а ее даже сам мистер Сименспобаивается, потому что уверен, будто она… Ой! Что я говорю!