Это была внезапная и радикальная перемена, но она меня необрадовала. Разминая пальцы, онемевшие от крепкого рукопожатия, я проворчалвслед автомобилю, на котором удалился доктор:

— К чему такой энтузиазм? Мог бы сообразить, что рука мнееще понадобится.

Было уже темно, когда небольшая группа людей собралась угаража. Доктор Гелдерфилд усадил миссис Деварест в инвалидное кресло и закуталв меха. Рядом Берта Кул посматривала на всех пронзительно и угрюмо.

Корбин Хармли тоже пришел сюда. То ли его пригласила хозяйкадома, то ли сам так решил: замечательная способность делать то, что считаешьнужным, и при этом делать вид, что ответственность лежит на ком-то другом.

Миссис Крой настояла на том, чтобы приехал Форрест Тимкан.Возможно, опасалась какого-нибудь подвоха с моей стороны. Здесь же находилсяпредставитель страховой компании, некий Паркер Альфман. Он выдавал себя за еерядового служащего, но как я понял, по всей видимости, был юрисконсульт иличто-то вроде этого.

Бюро прогнозов погоды заранее уведомляло население опризнаках приближения сантанаса. Сообщения поступали периодически черезнебольшие промежутки времени. В некоторых регионах резко поднялось атмосферноедавление. На побережье, напротив, давление упало. Воздушные потоки,стремительно передвигавшиеся с востока на запад, с гор на побережье, дажевдохновили бюро прогнозов на изложение теории о гравитационном происхожденииурагана.

В восемь часов позвонили из бюро, сообщили, что страшныйветер потрепал соседей и приближается к нам. Судя по некоторым показателям,ураган ожидался примерно той же силы, как в день смерти доктора Девареста.

Люди нервничали. Кожа у меня стала неестественно сухой, вносу было горячо, как в духовке. Воздух сгустился, сделался неподвижным. Сталонеобычно тихо, и звезды опустились так низко, что, казалось, их можно былосбить из ружья двадцать второго калибра.

— Боюсь, что ваш ураган, Лэм, так и не дойдет до нас, —усомнился вдруг Тимкан. — Воздушные массы то устремляются вперед, то отступаюти рассеиваются. Да и ветер будто стихает.

— Все признаки точно такие же, как в тот вечер, когда погибдоктор Деварест, — отозвался я.

Паркер Альфман, крупный мужчина, держался высокомерно. Онпренебрежительно поглядывал на большую дверь гаража, которая была закреплена вположении равновесия примерно на высоте человеческого роста.

— Не понимаю, что тут надеются доказать? — грубо заговорилон. — Меня прислали, чтобы я был свидетелем. И если даже ветер захлопнет дверь,сбросит ее вниз, что это будет значить для нас — для меня, для страховойкомпании? Ровным счетом ничего!

Я старался сохранять хладнокровие.

— В тот трагический вечер веревка была запутана точно также. Если дверь поднята до верха, ее изнутри нельзя опустить, понимаете? Дляэтого надо выйти из гаража. Доктор Деварест был внутри…

— Откуда это известно?

— Логика происходящих событий… — начал было я.

— Какая там логика! — грубо оборвал меня Альфман.

Я потерял терпение:

— Для вас логика ничего не значит! Дело для вас в сорокатысячах долларов. Надеюсь, присяжные будут более объективны.

— Сорок тысяч долларов здесь ни при чем! — отрубил Альфман.— Наши действия регулирует закон. Он точно оговаривает условия, на основаниикоторых мы платим или не платим.

— Мы это уже слышали. Много раз. Знаем наизусть.

— Но еще не усвоили.

— Превосходно усвоили, не беспокойтесь.

Альфман пожевал губами.

— Ладно, — снизошел он к моим объяснениям. — Что же дальше?Продолжайте.

— Доктор Деварест поднял дверь не до конца, а до уровня,вполне допустимого и достаточного, поскольку противовес удерживал ее. Сегоднядверь находится почти на той же самой высоте: в гараж машина проходит… Итак,Деварест въехал в гараж. Он знал, что веревка запуталась высоко над дверью.

— Неправдоподобно! Откуда известно, что не он сам закинулверевку наверх?

— Есть показания шофера, который еще накануне заметил, чтоверевка застряла наверху, над дверью. Он хотел принести стремянку, высвободитьи распутать веревку, но… торопился на свидание и решил, что займется этим деломв другое время, позже.

— Ну ладно… Дверь находилась примерно на такой же высоте,как сейчас. Доктор Деварест въехал в гараж.

Что дальше?

— Он открыл капот и стал возиться с мотором.

— Зачем?

— Ослаб ремень.

— Ничего подобного. Ремень в моторе в полном порядке.

— Конечно. Ведь он подтянул его.

Альфман пренебрежительно выпятил губы.

— Что? А мотор в это время работал?

— Нет. Доктор выключил двигатель, когда занимался ремонтом,но потом снова включил его, чтобы проверить, все ли в порядке. Он знал, чтодверь наполовину открыта, и не думал о выхлопных газах.

— Как же тогда захлопнулась дверь?

Я не успел ответить. Налетел первый ужасный шквал ветра. Домвздрогнул. Пальмы прижались к земле. Безмолвие и неподвижность в воздухемгновенно сменились грохотом и свистом. Повсюду зазвенело, затрещало,заскрежетало.

Все, не сговариваясь, уставились на дверь гаража.

Она качалась.

— Смотрите! — сказал я.

Первый вихрь пронесся, наступила секундная пауза.

Затем ветер вновь с силой обрушился на дом и на всех нас.Миссис Крой стиснула коленями взметнувшуюся было юбку и подняла руки, чтобыпридержать волосы.

Ветер обтянул на ней платье, подчеркнув линии прекраснойфигуры. Покачивающееся свечение двух ламп, укрывшихся под карнизом, придавалонашим пляшущим теням гротескные формы.

— Ваша теория не подтверждается, Лэм, — заметилпредставитель страховой компании, не скрывая насмешки. — Дверь дрожит итрясется, но это все.

Налетел новый вихрь. Полотно двери резко дернулось,сдвинулось с места и… поползло вверх.

Альфман расхохотался.

— Тогда дверь могла быть закреплена на более низком уровне,— сказал я.

— Но тогда машина не прошла бы в гараж, — парировалстраховой агент.

Я потянул за рычаг и опустил полотно. Затем ослабил своиусилия, положившись на противовес, который не позволил двери закрыться, удержалее на предельно низком уровне.