Ну, толку, упекли кого на пять, кого на семь, потом по амнистии выпустили, да и государство следаку работенки подбрасывает, каждый год новых пацанов делает».

Фитиль доехал без приключений. Лихо въехал на стоянку, заливая пространство ярким светом фар, затормозил прямо у входа в ресторан, перекрыв его так, словно сейчас стекла в машине опустятся и начнется пальба. Фитиль вышел, оглядел своего железного коня со всех сторон и остался доволен. Доволен тем, что не зря деньги отдавал и решил не пачкаться, хотя предлагали в два раза дешевле, но в угоне. Фитиль принял твердое решение: снаружи оставаться чистым и все свои дела мутить максимально тихо.

На крыльцо вышел заросший черной густой бородой мужчина невысокого роста. На вид ему можно было дать лет тридцать. Лицо бледное. Он тут же ощерился улыбкой.

– Здорово, Кекс! Все тихо?

– Спокойно, Фитиль! – Кекс говорил вальяжно, словно ему было неохота куда-то торопиться. И жил так, не торопясь, не суетился, не спешил со словами и действиями; наверное, потому и построил он хорошую карьеру – с вора-домушника в юности и до правой руки Фитиля, лидера преступной группировки, известной и уважаемой в криминальном мире Москвы.

– Кекс, базар есть серьезный.

– Внутри побазарим?

Фитиль решил, что такой серьезный базар лучше всего вести в машине, зачем лишние уши, да и братва не должна знать, откуда ноги растут, пусть лучше думают, что задание от Кекса получили, а не от Фитиля. Они до сих пор не в курсах, что под Фитилем ходят. В таких серьезных вопросах Фитиль мог положиться на Кекса. Он кипиша поднимать не станет и пуржить не будет. Фитиль закурил и предложил Кексу, тот не отказался и, щелкнув зажигалкой, сделал жадную затяжку, будто бы не курил с самого утра.

– Кекс, есть два пацана, любят понты бросать и базар совсем гнилой разводить. Ты им языки укороти.

– Что за они? – коротко спросил Кекс.

Фитиль поискал во внутреннем кармане кожанки и достал несколько фотографий. На них был изображен Чуб. На одной фотографии он выходил из машины возле ночного клуба. На другой Чуб курит сигару и глядит на Кутузовский проспект. Третья – он с какой-то девицей разговаривает около входа в клуб. И на четвертой – новехонькая «БМВ» Чуба. Кекс внимательно изучил фотографии, даже слишком внимательно, за это время Фитиль успел выкурить сигарету, то ли потому, что курить стал много, то ли оттого, что Кекс так долго размышлял.

– Что за он? – спросил Кекс таким голосом, будто бы знал этого парня давно, только немного подзабыл, где его видел, и хочет, чтобы Фитиль освежил его память.

– Евгений Чуб. 27 лет. Москвич. Адрес на обороте фотографии. Место работы – «МосРиэлт», менеджер по продаже недвижимости. Он должен встретиться еще с каким-то журналистом, и ты должен убрать обоих. Только без грубой мокрухи. Одному передоз можно. А второй под машину попадает ненароком.

Кекс слушал, не поднимая головы, и все продолжал разглядывать фотографии, особенно впечатлила его фотография с машиной Чуба.

– Фитиль, слушай, а можно, я его тачку себе заберу? Зачем она ему? Пропадет без владельца.

– С прокурором в суде базарить хочешь? Никакой машины! Пусть хоть сгниет! Ты же не знаешь, откуда у него тачка! Хочешь, чтобы просекли нас потом по ней?

– Ладно, Фитиль. Это я так спросил. Мало ли. Добра все равно жалко, – Кекс помолчал, спрятав фотографии в карман. – Слушай, Фитиль. Я тут подумал, а если этому Чубу прослушку поставить?

– Там консьерж и охрана, – сдержанно пояснил Фитиль. – Ты как мимо них проходить собираешься? Торговым агентом представишься? Будешь электрочайники предлагать?

– Зачем агентом? С электричеством проблемки возникли, или сказать, что с телефоном что-то надо посмотреть. Никто и не просечет, даже если в глазок пасти будут.

«А дело базарит. Прослушку ставить вернее. Надо знать, когда Чуб со своим дружком стыканется», – Фитиль взглянул на Кекса более благосклонно.

– Соображаешь! Так и сделаем! Поручи надежным пацанам, чтобы не запороли твою задумку. Пусть прослушку ставят.

– Люди есть, Фитиль. Иначе бы не предлагал.

– Вопрос на тебе, Кекс, лежит. Люди серьезные, осечки быть не должно. Начинай с сегодняшнего дня. Паси этого Чуба. И помни: если что пойдет не так – первой твоя голова полетит. Усек?

– Как не усечь, Фитиль? – осклабился Кекс, словно ему было не впервой слышать такое предупреждение. – Можно приступать?

– Валяй! – кивнул Фитиль и, закурив сигарету, замолчал, что означало одно: приступай и действуй. – Бабло потом. И не затягивай.

Кекс вышел из машины, ничего не ответив. Он обдумывал план, как лучше все сделать и кому лучше поручить, все-таки мокруха – дело тонкое, не каждый справится. Да и Фитиль не просто так его предупреждает, а серьезно говорит, что если не справится, то Кекс первым в гроб ляжет. Потому и пацанов надо приглашать нормальных. Должны одного и второго пасти по отдельности. Непростое дело, с наскоку не решишь. И мокруха должна быть грамотной, без пиф-паф, чтобы все обошлось.

Кекс вернулся в ресторан, сел за столик в задымленном зале, за которым обосновались его двое помощников – Черкиз и Монгол. Они пили водку, стол был заставлен закуской. Бутерброды с черной икрой, французское вино для дам, осетрина, горбуша, чего там только не было. Всего в изобилии. Как и должно было быть в рисковой жизни. Сегодня ешь, пьешь, по бабам ходишь и в казино играешь, а завтра… жмуриком лежишь в своей квартире. Вот и живи одним днем, и голову разной мурой не забивай.

– Как побазарил? – спросил Монгол.

На самом деле он был не монгол, а казах, родом с Алма-Аты, а в Москву давно переехал. Вертлявый, поджарый, словно высушен казахским солнцем. Монголом его прозвали за жестокость. Во время Второй мировой войны те кожу с живых пленников сдирали, мучить умели так, что люди сходили с ума от боли. Монгол тоже умел мучить, и самые что ни на есть кровавые дела лежали на его совести.

Черкиз был украинец, хитрый, умел подладиться под любого, и Кекс не особо доверял ему, всегда пас его, но поручал важные задания, потому что Черкиз своей хитростью выгодно отличался от других бойцов. Он в основном отвечал за наркоторговлю. А если случались какие-то проблемы,