неохотно и строго под отчетность. Проще и быстрее пешком до нужного места добежать, чем убедить штатного артефактора поработать, поэтому телепортами мы пользовались только в случае крайней необходимости, берегли заряд. Зато в Дознании Тому в зарядке артефактов никто не посмеет отказать, чем мы и решили воспользоваться.

— Я успел соскучиться, греза, — стоило развеяться дымке телепорта, как я оказалась в таких родных и теплых объятиях. — Пойдем домой?

Не дожидаясь ответа, Том открыл новый переход, в который мы оба шагнули. Пройти сюда одна я бы не смогла — защита не пустит, да и в незнакомое место телепортироваться слишком опасно, и теперь, пока Томас настраивал доступ для моей ауры, я с любопытством осмотрелась, запоминая обстановку. Переход привел нас в просторную прихожую с несколькими дверьми, шкафом для одежды, банкеткой и широкой лестницей на второй этаж из темно-вишневого дерева. На полу темный наборный паркет, на светло-коричневых стенах молдингами выложен геометрический узор, а с потолка свисает тяжелая люстра. Очень строго и элегантно.

— Устроить тебе экскурсию, или сначала поужинаем?

Я, не задумываясь, выбрала ужин. Опять с этим расследованием весь день не ела!

* * *

Через час я, довольная и наевшаяся, полулежала на диване с бокалом вина в руках и пересказывала сделанные сегодня выводы. Томас развалился рядом, положив голову мне на колени, и внимательно слушал. На столе, камине и многочисленных полках горели свечи, пол устилали лепестки роз, а мы обсуждали труп. Романтика-а-а…

— Это обряд погребения заклятого врага, — поведал Том, выяснив, что про лодку мы так и не поняли. — Странно, что я сразу не догадался, знал ведь. Таким способом северные гномы когда-то упокаивали даже самый озлобленный и мятежный дух. Считалось, что погребенный подобным образом враг не сможет вернуться и отомстить, даже если захочет. Голова без тела будет бесполезна, а тело без головы и подавно.

— То есть кто-то считает меня врагом, да еще и посмертной мести боится? — в это было сложно поверить. Да, я успела отличиться в Смуту, но не настолько же!

— Мне тоже все это не нравится, греза. До тебя он не доберется, обещаю, — Том поднес мою руку к губам и мягко поцеловал. — У меня кое-что для тебя есть, ты ведь не откажешься от подарка?

Я помотала головой. Конечно, не откажусь! Не так часто меня балуют, чтобы отказываться. Томас ненадолго ушел, а вернулся с крупным бледно-голубым камнем на золотой цепочке. Точно в цвет моих глаз.

— Это аквамарин? Или топаз? — попыталась я угадать. Палач времени зря не терял, застегнул цепочку на моей шее. Я скосила глаза вниз, разглядывая мерцающую в свете свечей каплю в оправе явно старинной работы.

— Голубой бриллиант, греза. Помнишь, я говорил про клад? Из этого камушка я сделал накопитель. В нем помещается столько энергии, что даже туман до конца не вычерпывает, я проверил. Так что теперь при самом худшем раскладе у тебя будут силы хотя бы на один удар.

Я разглядывала поистине бесценный подарок, не зная, как за него благодарить. Помимо несомненной ценности — бриллианты такого размера были редкостью во все времена — Том подарил мне шанс выжить в любой ситуации. Как бы я ни истощилась, как бы долго ни пробыла в тумане, запас магии в этом камушке позволит мне спастись. И если раньше я еще могла сомневаться в Томе, то теперь… Мне не пришлось ничего говорить, палач все прочел в моих глазах.

— Останешься со мной? — рука, потянувшаяся было к моему лицу, замерла, выдавая его напряжение. Неужели боится, что я откажусь? — Сегодня или навсегда, греза, как захочешь.

— Останусь, — голос внезапно сел, и получилось только прошептать. Останусь, и сегодня, и навсегда.

Глава 12

Утро я встретила без одеяла и одежды, укутанная лишь в объятья своего палача. Никакой экскурсии вчера мне так и не провели, поэтому сейчас я, не пытаясь выбраться из кольца рук, рассматривала аскетично обставленную спальню. Широкая кровать, окно занавешено тяжелыми портьерами, напротив — массивный шкаф и комод в том же стиле. На полу, насколько я запомнила, лежал ковер, но сейчас его не было видно. Все в темных красно-коричневых тонах. На первый взгляд скромно, но я знала цену такой обстановке. Дорого и уютно.

Том все еще спал, но во сне крепко меня держал, словно опасался, что я попытаюсь сбежать. Наивный. Никуда мы друг от друга уже не денемся. Повернувшись, провела пальцами по складке между бровей, убрала с лица черные пряди и затаила дыхание, любуясь. Мой. Только мой. Что нас теперь ждет?

— Почему ты так странно на меня смотришь? — Том слегка приоткрыл глаза, показывая, что проснулся.

— Кажется, я совсем тебя не знаю.

— Почему? Думаю, именно ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо.

Я закусила губу, размышляя, как признаться, что меня так поражает. Наконец, решилась.

— Я помню только жестокость. Беспощадность. Бескомпромиссность. Я видела, как ты пытал и убивал, — взяв его за руку, я соединила наши пальцы в замок. — Не думала, что ты умеешь быть… таким.

— Каким? — Том с хитрой улыбкой покачал головой, поняв, что я не собираюсь отвечать. — Ну же, скажи, греза моя. Я хочу это услышать.

— Нежным. Чувственным, — я все-таки смутилась и отвела взгляд. — С твоей… нашей работой сложно ожидать подобного.

Губы Томаса расплылись в греховной, сводящей с ума клыкастой улыбке. Я судорожно вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Между пыткой и занятием любовью очень много общего, неужели не замечала? — Том приподнялся на локте и от головы до кончиков пальцев ног окинул меня медленным, жарким, буквально осязаемым взглядом. — Сначала предвкушение. Первый зрительный контакт, — я почувствовала, как тону в черной бездне его глаз. — И ты, и я знаем, что будет дальше, но еще не знаем, как это будет, — он осторожно прикоснулся к моему лицу, провел большим пальцем по губам, спустился к шее, чуть царапнул ногтями и замер у ключиц, заставив меня затаить дыхание в ожидании, когда его рука двинется ниже. — Я могу сразу и в подробностях перечислить все, что хочу с тобой сделать, оставить тебя трепетать в ожидании, а могу промолчать и смотреть, как воображение будоражит твои чувства и горячит кровь.

Я не выдержала и вздрогнула, когда Том все-таки повел руку ниже, и его ладонь, миновав грудь, обожгла мне живот. Медленно, дразняще он изучал и ласкал мое тело совершенно невинными, на первый взгляд, касаниями, от которых я плавилась, сходила с ума и, затаив дыхание, ждала продолжения.

— Затем легко, осторожно пробуешь границы дозволенного, — хрипловато прошептал