Ведь у Соньера не было причин полагать, что Лэнгдон так ужсилен в разгадывании анаграмм. Мы с ним даже не встречались ни разу. Болеетого, Софи ясно дала понять: она смогла бы разгадать анаграммы и без егопомощи. Ведь именно Софи первой догадалась, что цифры на полу – не что иное,как последовательность Фибоначчи. И нет никаких сомнений в том, что в самомскором времени она расшифровала бы и остальную часть послания.

Софи должна была расшифровать анаграммы сама, в этом Лэнгдонбыл теперь совершенно уверен. Но тогда зачем понадобилось Соньеру писать егоимя, призывать найти именно его? Какая в этом логика?

Почему именно я? Так размышлял Лэнгдон, идя по коридору. ПочемуСоньер в предсмертном послании выразил внучке свою последнюю волю – разыскатьменя? Что я такого особенного, по мнению Соньера, мог знать?..

И тут вдруг Лэнгдон остановился как вкопанный. Началсудорожно шарить по карманам и достал компьютерную распечатку. И уставился напоследнюю строку в послании Соньера.

P. S. Найти Роберта Лэнгдона.

Две первые буквы…

P. S.

Его словно током пронзило. Он вспомнил все – и увлечениеСоньера играми и символами, и свой собственный многолетний опыт в работе надсимволикой в искусстве. Озарение! Все наконец сошлось! Все, что делал сегодняночью Жак Соньер, внезапно обрело вполне понятное объяснение!

Лэнгдон судорожно пытался осмыслить последствия своегооткрытия. Затем резко развернулся и зашагал обратно.

Есть ли у него время?

Впрочем, не важно.

Отбросив все сомнения, Лэнгдон бросился бежать понаправлению к лестнице.

Стоя на коленях возле первого ряда скамей, Сайласпритворялся, что молится, а сам украдкой и очень внимательно оглядывалвнутреннее убранство церкви. Сен-Сюльпис, подобно большинству церквей своеговремени, была построена в форме гигантского латинского креста. Удлиненнаяцентральная ее часть, неф, вела к главному алтарю, где пересекалась со второй,более короткой частью, известной под названием трансепт, или поперечный нефготического собора. Пересечение это находилось точно под центром купола исчиталось как бы сердцем церкви… ее самой священной и мистической частью.

Не сегодня, подумал Сайлас. Сен-Сюльпис прячет свои секретыгде-то совсем в другом месте.

Он посмотрел вправо и вниз, в южную часть трансепта, туда,где кончался ряд скамей. Место, которое упомянули все его жертвы.

Вот оно!

В полутьме слабо поблескивала тонкая отполированная меднаяполоска, впаянная в серую гранитную плиту пола… золотая линия, на которую былинанесены деления, как на линейке. Гномон. Так называется столбик-указательсолнечных часов, язычники использовали его в качестве астрономического прибора.И со всего мира в церковь Сен-Сюльпис съезжались туристы, ученые, историки иязычники, специально чтобы поглазеть на эту знаменитую линию.

Линия Розы.

Сайлас медленно окинул взглядом медную полоску, пролегавшуюпо полу справа от него и, как ему показалось, совершенно не соответствующуюсимметрии церковной архитектуры. Она как бы разрезала главный алтарь и быласравнима для Сайласа с безобразным шрамом, уродующим прекрасное лицо. Полосаразделяла престол надвое, затем пересекала церковь по всей ее ширине изаканчивалась в северном углу трансепта, у основания совершенно неожиданногоздесь сооружения.

Колоссального древнеегипетского обелиска.

Здесь поблескивающая в темноте линия Розы образовывалавертикальный поворот под углом девяносто градусов, пролегала через «лицо»обелиска, поднималась на добрых тридцать три фута к окончанию его пирамидальнойверхушки и там наконец исчезла из виду.

Линия Розы, подумал Сайлас. Члены братства спряталикраеугольный камень у линии Розы.

Чуть раньше тем же вечером, когда Сайлас сообщил Учителю,что краеугольный камень спрятан в церкви Сен-Сюльпис, Учитель выразил сомнение.Тогда Сайлас добавил, что все члены братства назвали одно и то же место иупомянули какую-то медную полоску, пересекающую всю церковь. Учитель ахнул:«Так ты говоришь о линии Розы!»

И далее он поведал Сайласу об одной уникальной архитектурнойособенности церкви: медная полоска, включенная в камень, разделяла святилищеточно по оси – с севера на юг. Она образовывала подобие древних солнечныхчасов, то был остаток языческого храма, некогда стоявшего на том же самомместе. Солнечные лучи, проникающие в отверстие в южной стене, перемещались поэтой линии, отмечая время от солнцестояния до солнцестояния.

Полоска, проложенная с севера на юг, называлась линией Розы.На протяжении веков символ Розы ассоциировался с картами и проводникамипутешественников. Компас Розы, изображенный почти на каждой карте, отмечал, гденаходятся север, восток, юг и запад. Изначально известный как роза ветров, онуказывал направление тридцати двух ветров, в том числе восьми основных, восьмиполовинчатых и шестнадцати четвертичных. Изображенные на диаграмме в видекруга, эти тридцать две стрелки компаса в точности совпадали с традиционнымизображением цветка розы из тридцати двух лепестков. По сей день этот главныйнавигационный прибор известен как компас Розы, где северное направление всегдаобозначается наконечником стрелы. Этот символ называли еще fleur-de-lis[33].

На глобусе линию Розы называли также меридианом, илидолготой, – то была воображаемая линия, проведенная от Северного полюса кЮжному. И этих линий Розы было бесчисленное множество, поскольку от любой точкина глобусе можно было провести линию долготы, связывающую Северный и Южныйполюса. Древние навигаторы спорили лишь об одном: какую из этих линий можноназывать линией Розы, иначе говоря, нулевой долготой, с тем чтобы затемотсчитывать от нее другие долготы.

Теперь нулевой меридиан находится в Лондоне, в Гринвиче.

Но он был там не всегда.

Задолго до принятия нулевого меридиана в Гринвиче нулеваядолгота проходила через Париж, точно через помещение церкви Сен-Сюльпис. Имедная полоска, вмонтированная в пол, служила тому свидетельством, напоминала отом, что именно здесь пролегал некогда главный земной меридиан. И хотя в 1888году Гринвич отобрал у Парижа эту честь, изначальная, самая первая линия Розысохранилась по сей день.

– Так, значит, легенда не врет, – сказал УчительСайласу. – Недаром говорят, что краеугольный камень лежит «под знакомРозы».

Не поднимаясь с колен, Сайлас оглядел церковь и прислушался.На секунду показалось, что сверху, с балкона, послышался слабый шорох. Онвсматривался туда несколько секунд. Никого.

Я один.