— Извини, других денег у меня нет, — он положил паспорт,студенческий и купюру на кухонный стол.

«Рюкзак уже собран, — с тоской подумала Маша — он лежит накресле в гостиной».

Она взяла со стола документы и деньги, положила в карманюбки, вышла в гостиную, подхватила рюкзак вспомнила, что там в наружном карманедолжны лежать маленький отрывной блокнот и ручка, но ни того ни другого небыло. «Теперь все равно, — равнодушно подумала она, — ему не нужен мой адрес».

— Может, ты позволишь отвезти тебя в аэропорт? — услышалаона откуда-то издалека голос Вадима и застыла на пороге с рюкзаком в руках.

Слезы, которые все это время набухали в глазах, вдругпредательски покатились по щекам.

«Ты не только дура и зануда, но еще и истеричка!» — сказалаона себе, а вслух спокойно произнесла:

— Прости меня, пожалуйста. Спасибо тебе. Я не смогу…

Она не договорила. Вадим подошел, легко подхватил ее на рукии, прикасаясь губами к ее губам, прошептал:

— Никуда я тебя не отпущу, Машенька… Рюкзачок упал на пол.

Анатолия Головню всегда смущал момент передачи гонорара.Слишком уж просто и открыто хозяин «Каравеллы» Руслан отдавал ему в рукиконверт с положенной суммой «зеленых». Головня каждый раз вздрагивал и озиралсяпо сторонам. Страх заглушал радость от получения толстенькой пачки новенькихвкусно пахнущих купюр.

Как-то он поделился своими опасениями с теми кто ему платил,и сказал:

— Так нельзя! Поймают меня, возьмут с поличным. Надопридумать другой способ, оставлять где-нибудь в секретном месте.

В ответ ему рассмеялись в лицо:

— Да у нас таких, как ты, — половина города! Что ж мы длявсех секреты будем придумывать? Мы тебе не американские шпионы. Не нравится —не бери!

Можно бы, конечно, и не брать. Но работать-то все равнопришлось бы, иначе пристрелят. А он не идиот, чтобы бесплатно рисковать.

Наверняка про половину города они загнули. Но четверть —точно работает на них. Та четверть, которая кормилась за счет абхазской мафии,теперь принадлежит чеченцам — с потрохами.

Но одно дело своя, домашняя мафия и другое, совсем другое —чеченцы… К тому же область теперь наводнилась агентами из столицы,чужаками-москвичами, и тебе МВД, и ФСБ, и ГРУ — они только и ждут, когдакто-нибудь из местных проколется. Как тут не нервничать? Как не трястись рукам,не колотиться сердцу — сто двадцать в минуту вместо положенных шестидесятиударов? Да еще одышка, пот градом! Не скажешь же врачам на медкомиссии, мол,«что вы, товарищи медики, не болен я никакой щитовидкой. Нет у меня, как вы этоназываете, токсического зоба. Зоб у пеликана в зоопарке, а я просто на чеченцевработаю, выполняю всякие мелкие щекотливые поручения и боюсь, рано или поздно…»

Думая обо всем этом. Головня уже входил в «Каравеллу» — заочередным гонораром. Спускаясь вниз по лестнице, он с омерзением чувствовал,как прыгает сердце, потеют ладони и не хватает воздуха.

Охранники мрачно буркнули: «Привет». Капитан сел за столик,пытаясь унять сердцебиение. Ему сразу не понравилось, что в баре много народу.Нет, для обычного бара вовсе не много, заняты всего два столика. Но для«Каравеллы» это слишком.

Впрочем, посетители показались ему вполне приличными. Заодним столиком два курортника средних лет хихикали и шептались о чем-то смолодой красивой девкой в короткой юбке — тоже, вероятно, курортницей. Девкасидела, закинув ногу на ногу, и ноги у нее длинные, стройные, золотисто-смуглые.

Вид длинных загорелых ног, оголенных до последнего предела,всегда вызывал у капитана острое, неодолимое желание, почти эрекцию. Однакостоило вспомнить рыхлые белые ляжки собственной супруги — и сладкая судорога впаху проходила. Сейчас, глядя на ноги этой незнакомой девки, он сглотнул слюну,попытался, не напрягаясь и не отвлекаясь, вспомнить жену, но тут жепочувствовал мощную эрекцию.

«Надо опять завести любовницу! — пожалев себя от души, решилГоловня. — Пусть Надька, стерва, хоть лопнет от злости!»

Без любовницы Головня обходиться не мог, но жена Надеждаследила за ним неусыпным оком истинной офицерши. Она моментально вычисляла ивыслеживала очередную пассию капитана, заявлялась к красотке домой или наработу, устраивала оглушительные грязные скандалы, могла даже вцепиться вволосы. Красотки не желали терпеть оскорблений и жертвовать волосами радиоднообразных, скучноватых нежностей капитана. Не помогали ни дорогие подарки,ни шикарные рестораны. Очередная зазноба уходила на своих длинных загорелыхногах к кому-нибудь, у кого законная супруга не столь бдительна и агрессивна.

О разводе с Надеждой нечего и думать. Она бы его выгнала изквартиры, сжила бы со света, добилась бы увольнения из милиции. К тому же —двое детей. Это ж какие алименты!

Головня отвел голодные глаза от ног хихикающей девицы, и тутже его взгляд уперся в другие ноги. За соседним столиком сидели две такиекрасотки, что захватило дух. Одна блондинка, другая брюнетка. Не понять,которая лучше. Сразу две пары голых стройных, смуглых ног. Красотки эти сиделив компании двух молодых «качков» с бритыми затылками. Головня так и не понял,местные они или тоже отдыхающие.

Столы обеих компаний ломились от шашлыков, форели, салатов ипива. «Поесть, что ли?» — с тоской подумал капитан, еще раз сглотнув слюну. Онкивнул Руслану, бегавшему между столиками, занимаясь необычным наплывом гостей.

Руслан кивнул в ответ, исчез на несколько минут в комнате застойкой, потом вышел и небрежно бросил на стол перед капитаном тонкую книжечкуменю в картонной глянцевой обложке. Головня раскрыл меню. Внутри лежал обычныйнезапечатанный конверт.

«Хорошо хоть так, а не впрямую! При посторонних-то!» — успелподумать капитан и попытался незаметно спрятать конверт в карман светлоголегкого пиджака. Но тут началось нечто невообразимое.

Моментально повскакивали девицы и их спутники замелькаливспышки фотокамеры, капитану заломили руки назад и бросили на пол обычнымприемом. Остальное происходило, как в кошмарном сне.

Головню трясло и лихорадило. Лежа на полу лицом вниз, ончувствовал, как температура у него подскочила градусов до сорока. Пот лилсяручьями, даже пол под ним стал влажным. А сердце колотилось так, что казалось —сейчас лопнут ребра. Воздуху не хватало, капитан начал задыхаться.

— Головня Анатолий Леонидович, — услышал он над собой сквозьзвон в ушах странно высокий голос, — Федеральная служба безопасности. Выарестованы.

Он удивился, что ему в лицо тычет удостоверение майора ФСБне мужик, а одна из длинноногих девок, блондинка. «Поэтому такой высокий голос,— машинально отметил про себя Головня, — баба меня арестовывает! Баба! Но я жене при исполнении, мне же долг вернули, я давал в долг, вот мне и вернули!» —пронеслось у него в голове. Слова пульсировали и мелькали, будто вертеласьперед ним карусель, сумасшедшая карусель из пульсирующих слов. Потом осталосьтолько одно: «долг», оно стучало в мозгу, во всем теле — «долг-долг-долг!» — иритм все убыстрялся, сто двадцать ударов в минуту, сто тридцать, сто сорок…