«И вообще, — строго сказала она себе, — надо занять у Вадимасто семьдесят тысяч, купить билет в плацкартный вагон и ехать в Москву. Хватит,отдохнула! Интересно, с каким лицом ты будешь просить у него эти сто семьдесяттысяч? — ехидно спросила она себя. — Человек тебя дважды спас, причем вчера —рискуя собственной жизнью. Деньги, между прочим, заплатил немаленькие, пятьсотдолларов. Сто семьдесят тысяч ты ему вернешь, оставишь свой адрес, телефон. В Москвеон наверняка бывает. А пятьсот долларов? Сразу это невозможно, толькопостепенно…»

Маша почувствовала, что в ней сейчас спорят два совершенноразных человека. «Раздвоение личности, — констатировала она, — а дальше —шизофрения!»

«Ты же ничего о нем не знаешь, — говорила личность номеродин, ханжа и зануда, — ты думаешь, он просто так тебя спас, из благородныхпобуждений? Просто так ничего не бывает. Может, он вообще с этими бандитамисвязан, может, он тебя купил у них за пятьсот долларов?»

«Ага, в качестве рабочей силы, чтобы ты ему здесь полы мыла.Он ведь один живет, — посмеивалась личность номер два, значительно симпатичней.— Человек отбил тебя у бандитов, привез к себе домой накормил, напоил и спатьуложил в свою постель. И заметь, сам рядом не прилег, пожалел тебя, далоправиться от шока. Ему надо спасибо сказать, а не выдумывать всякие гадости».

«Не прилег, так приляжет, — не унималась личность номеродин, — приедет завтра утром со своего дежурства, поспит чуток — и вперед спесней. Ты должна сразу сказать, что уезжаешь. Ты, конечно, ему благодарна, ноне до такой же степени!»

Спор с самой собой стал надоедать. Маша знала это своедурацкое свойство — от всякого конкретного вопроса уходить в казуистику, тонутьв пустых рассуждениях, а в итоге конкретный вопрос оставался без ответа.

«Ладно, я все равно не решу сейчас, уехать мне или остатьсядо двадцатого, на восемь дней. Больше ведь все равно нельзя. Я обещалародителям вернуться в Москву двадцатого. Но дело даже не в этих восьми днях…»

Маша не успела додумать, в чем именно дело. Зазвонилтелефон.

— Кыто это? — услышала она в трубке чужой тяжелый бас.

— А с кем, простите, я говорю? — вежливо поинтересоваласьМаша.

Последовала долгая пауза, она хотела уже нажать кнопкуотбоя, но услышала:

— Гыдэ докытар? — у говорившего был сильный кавказскийакцент, прямо-таки пародийный.

— Может, вы сначала все-таки представитесь? — мягкопредложила Маша.

— Мынэ нада докытар! — ответили ей.

— Вадима Николаевича нет дома. Если хотите что-то передать,скажите. Я передам.

— Ты кыто и чего зыдэс делаишь? — спросили в ответ.

— Знаете, — вздохнула Маша, — я не привыкла беседовать вподобном тоне.

Она нажала кнопку отбоя.

Следующий звонок прозвучал через пятнадцать минут, когдаМаша снимала с веревки во дворе свои высохшие вещи. На этот раз ее назвали поимени. Разговаривал с ней совсем другой человек, тоже кавказец, но почти безакцента.

— Ты Маша? — спросили ее.

— Да, я Маша. Здравствуйте.

— Я друг доктора. Где он?

Удовлетворившись хотя бы таким безымянным представлением,она ответила:

— Вадим Николаевич в больнице, на дежурстве.

— А ты ему кто?

— Я у него в гостях, — уклончиво сообщила Маша.

— Я спрашиваю, кто ты ему?

Мало того, что звонившие не произносили ни «здравствуйте»,ни «пожалуйста-спасибо», будто этих слов в русском языке не существовало вовсе,они еще откровенно хамили.

— Если вы хотите что-то передать Вадиму Николаевичу, япередам. А нет — всего доброго.

В ответ раздались частые гудки. Маше стало не по себе. Онанабрала номер ординаторской, оставленный Вадимом в записке. Приятный женскийголос ответил, что Вадим Николаевич в операционной и появится часа через два,не раньше.

— Передайте ему, пожалуйста, что звонила Маша.

— Хорошо, обязательно, — пообещали ей, и в голосе невидимойсобеседницы послышалось удивление.

Решив в течение следующих двух часов к телефону неподходить, Маша вернулась во двор снять с веревки вещи. Случайно взгляд ее упална щель между металлическими секциями забора. Кто-то откровенно смотрел в этущель, пуская сигаретный дым.

Маша автоматически отметила, что ворота заперты. Ключ виселтам же, на крючке. Двор от улицы отделен высоким металлическим забором с узкимипросветами между квадратными секциями.

«Высота забора около двух метров, — быстро соображала Маша,— перелезть сложно, но при желании можно. Соседние участки справа и слеваотгорожены таким же забором, домов не видно, только крыши торчат. Есть тамкто-нибудь или нет — неизвестно. Калитка за домом!» — спохватилась она.

За дом Маша еще не заглядывала, но помнила из запискиВадима, что там есть калитка, ведущая к пляжу. Что лучше сделать сначала?Сбегать проверить, заперта ли калитка, или?..

Тот, кто глядел в просвет, загасил сигарету и продолжалнаблюдать за Машей, даже не пытаясь скрыть это.

Сделав шаг к забору, она произнесла громко и решительно:

— Добрый день. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Не ответив ни слова, человек исчез, скрылся за металлическойсекцией забора. Но не ушел совсем, Маша чувствовала, он здесь.

— Да вы не прячьтесь, не стесняйтесь, — продолжала она, —может, у вас проблемы какие-нибудь?

Из дома послышался телефонный звонок, но Маша подходить несобиралась, два часа еще не прошли.

— Не хотите разговаривать, не надо, — в последний разобратилась она к человеку за забором, — уходите отсюда! Подглядывать стыдно!

Разумеется, ей ничего не ответили. А телефон в домепродолжал однообразно тренькать.

Забор за домом оказался точно таким же высоким,металлическим. За ним, совсем близко, слышался шум моря и веселые гулкие голосас пляжа. Калитка оказалась запертой. И ключ торчал изнутри.

Маша вернулась в дом, заперла дверь, проверила, все ли окназакрыты на задвижки. Стояла сильная жара, вскоре в закупоренном доме сталонечем дышать, но Маша решила не открывать ни одной форточки и никуда невыходить. Во всяком случае, до тех пор, пока не поговорит с Вадимом.

Она нашла утюг и гладильную доску, не спеша перегладила всевещи, вымыла со стиральным порошком тряпочные китайские тапочки. Она толькосейчас вспомнила, что в сарае, кроме мыла и зубной Щетки, осталась валяться еемаленькая сумочка. Ладно, это не жалко. Сумочка старая, совсем дешевенькая, изкожзаменителя. Что там находилось? Документы взял Вадим, это она помнила точно.Что еще? Щетка для волос, зеркальце, тюбик гигиенической губной помады, ещекакие-то мелочи…