Муж ее умер давно, единственная дочь вышла замуж заленинградца и переехала к мужу много лет назад. А в этом году в Петербурге уТамары Ефимовны родился правнук, которому уже исполнилось три месяца. Иногда кней приезжала отдыхать вся большая семья дочери, иногда — только взрослыевнуки, а в этом сентябре обещали привезти дней на десять правнука Егорушку, иТамара Ефимовна радовалась, что не выкинула при переезде старенькую детскуюкроватку своей дочери. Эту кроватку смастерил ее покойный муж Егор Иванович.Такую не купишь в самом лучшем магазине. Тамара Ефимовна заранее достала ее счердака и привела в порядок.

Несмотря на свои семьдесят лет, Денисова была полна сил, домсверкал чистотой, а более ухоженного садика с цветником и орешником несуществовало ни у кого на Студенческой улице. Но главное, она являласьблестящим физиономистом, имела острое зрение, чуткий молодой слух ипревосходную память на лица. Как бывший театральный гример с тридцатилетнимстажем работы, она запоминала такие детали, могла дать такой точный словесныйпортрет, добавив ряд тонких психологических замечаний, что полковникКонстантинов, работавший с ней уже десять лет, не мог нарадоваться на свою«ореховую бабушку».

Правда, весь блеск ее наблюдательности проявлялсяисключительно в устной речи, при личном общении. Тамару Ефимовну необходиморазговорить, раззадорить вопросами. А письменные ее донесения, хоть идобросовестные, отличались краткостью и сухостью…

Арсюша очень удивился, не обнаружив Тамару Ефимовну на ееобычном месте:

— Куда-то пропала «ореховая бабушка»!

— Ну мало ли, может, к ней внуки приехали или чувствует себяплохо — все-таки пожилой человек, — пожала плечами Елизавета Максимовна.

Глеб Евгеньевич промолчал. Он знал, что «ореховая бабушка»,слава богу, здорова и внуки с маленьким правнуком приедут к ней только всентябре. Тамара Ефимовна просто поменяла место по его срочному приказу. Теперьона разложила свой стульчик напротив ворот Управления торговли, офиса, вкотором находился рабочий кабинет кандидата в губернаторы Вячеслава Иванова.

Ставить наружников к квартире и даче Иванова опасно —«смежники» моментально навострили бы уши. Такое усиленное наблюдение нельзя незаметить. Да и чеченцы тоже не слепые. Кроме того, Константинов понимал —никаких серьезных контактов в оставшиеся до выборов дни у Иванова не будет. А«ореховая бабушка» имела задание проследить и вычислить других наружников,главным образом чеченских. Уж они-то должны стеречь офис своей марионетки.

В том, что Матвей Перцелай прав и именно Иванов являетсяискомой марионеткой, полковник почти не сомневался. Помимо Мотиной информации иего «метода исключения», на эту версию работало еще и собственное чутьеКонстантинова, подкрепленное подробностями личной жизни и финансовых делВячеслава Иванова.

Взять кандидата можно было в любой момент, и доказать егопродажность не составило бы труда. Но арест Иванова мог спугнуть куда болеесерьезную птицу — Ахмеджанова. Поэтому полковник не спешил. Он не надеялсяпроследить бандита через марионетку — Ахмеджанов не дурак, через Иванова он нестанет светиться. Но вот наблюдать за своей «покупкой» должен весьма пристально— не только через служащих офиса, но и через наружников. И при таком раскладе«ореховая бабушка» незаменима. Она могла угадывать людей, вычислять нарасстоянии и замечала такие детали, какие не мог заметить никто, кроме нее, —даже самые тонкие профессионалы-наружники.

Никому не приходило в голову заподозрить в сухонькойинтеллигентной старушке, торгующей орехами, секретного агента военной разведки.Таких старушек не стесняются, их чаще всего не замечают — если только не хотяткупить орехов.

Несколько агентов-наружников по очереди вели капитанаместной милиции Анатолия Головню. Из их докладов пока удалось понять только,что Головня используется в качестве «шестерки» и контакты его замыкаются лишьна пивном баре «Каравелла»…

Маша проснулась и в первые минуты не могла понять, гденаходится. Она села и огляделась. В комнате царил полумрак, шторы задернуты.

«Интересно, сколько же я проспала?» — подумала она, сладкопотягиваясь. На тумбочке у большой деревянной кровати светился циферблатэлектронных часов. Они показывали половину двенадцатого.

Маша встала, прошлепала босиком по мягкому паласу,покрывавшему пол в спальне, подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. В глазаударил солнечный свет.

В гостиной на журнальном столе лежала записка. «Машенька!Доброе утро. Кофе и чай — в буфете, еда в холодильнике. На пляж ты можешьпройти через калитку за домом, только обязательно запри дверь. Ключ на полочкев прихожей. Видеомагнитофон и телевизор включаются от пультов. На всякий случай— номер телефона ординаторской. Не скучай. Вадим».

Не успела Маша дочитать записку, затренькал звонок. Сотовыйтелефон лежал тут же, на журнальном столе. Маша осторожно взяла его в руки и несразу сообразила, какую кнопку нажать.

— Алло! Машенька! — услышала она знакомый голос. — Как тебеспалось? Как ты себя чувствуешь?

— Доброе утро, Вадим Николаевич. Спасибо, все хорошо.

— Ты давно проснулась?

— Только что.

— Обязательно позавтракай как следует. Ты вчера целый деньничего не ела. Я забыл тебе написать: в буфете только растворимый кофе. Естьеще молотый, в мельнице у плиты.

— Спасибо вам большое, Вадим Николаевич…

— Машенька, мы же с тобой уже выпили на брудершафт вчеравечером. Давай на «ты» и без отчества. Все, мне надо идти, у меня сейчасоперация. Я позвоню тебе, когда освобожусь.

Положив телефон на стол, Маша отправилась в ванную.

Увидев на полочке над раковиной нераспечатанный футляр сновой зубной щеткой. Маша вспомнила, что пакет с ее туалетными принадлежностямитак и остался валяться на полу в сарае. Когда трясли рюкзак, пакет выпал,порвался, мыло, паста, зубная щетка — все рассыпалось по полу.

Маша вдруг с удивлением обнаружила, что вчерашний кошмарсейчас кажется каким-то далеким страшным сном. Нет, она все отлично помнила,каждую минуту, проведенную в том сарае, она теперь никогда не забудет. Ноисчезло чувство страха и унижения. Появилось нечто новое, совсем другое:здоровая злость.

«Что съели меня? Растоптали? Сволочи безмозглые, тварибездушные! Я вам еще покажу!» — думала Маша, пока варила себе кофе в маленькойджезве.

Что и как она им «покажет», Маша, конечно, не знала. В самомделе, что и кому она может «показать»? Она не супермен, не агент ФСБ, не умеетстрелять даже из рогатки и уж тем более — прыгать с парашютом во вражеский тыл,не владеет ни карате, ни дзюдо. «Тоже мне, бравый десантник Маша Кузьмина!» —усмехнулась она, доставая из холодильника сыр и масло и усаживаясь за кухонныйстол.