Пуаро покачал головой:

– Это не так. Мы немного продвинулись вперед. Кое-что мы ужезнаем. Мы выслушали показания пассажиров…

– И что это нам дало? Ничего.

– Я бы так не сказал, мой друг.

– Возможно, я преувеличиваю. Конечно, и этот американец,Хардман, и горничная добавили кое-какие сведения к тому, что мы уже знаем.Вернее говоря, они еще больше запутали все дело.

– Не надо отчаиваться, – успокоил его Пуаро.

Мсье Бук накинулся на него:

– Тогда говорите – поделитесь с нами мудростью Эркюля Пуаро.

– Разве я вам не сказал, что озадачен не меньше вашего? Затотеперь мы можем приступить к разрешению проблемы. Мы можем расположитьимеющиеся у нас факты по порядку и методически разобраться в них.

– Умоляю вас, мсье, продолжайте, – попросил докторКонстантин.

Пуаро откашлялся и разгладил кусочек промокашки.

– Давайте разберемся в том, чем мы располагаем. Прежде всегонам известны некоторые бесспорные факты. Рэтчетт, или Кассетти, вчера ночьюполучил двенадцать ножевых ран и умер. Вот вам факт номер один.

– Не смею возражать, старина, не смею возражать, – сказалмсье Бук не без иронии.

Пуаро это ничуть не обескуражило.

– Я пока пропущу довольно необычные обстоятельства, которыемы с доктором Константином уже обсудили совместно, – невозмутимо продолжал он.– В свое время я к ним вернусь. Следующий, как мне кажется, по значению факт –это время совершения преступления.

– Опять-таки одна из немногих известных нам вещей, – прервалего мсье Бук. – Преступление было совершено сегодня в четверть второго. Всеговорит за то, что это было именно так.

– Далеко не все. Вы преувеличиваете. Хотя, конечно, у насимеется немалое количество фактов, подтверждающих эту точку зрения.

– Рад слышать, что вы признаете хотя бы это.

Пуаро невозмутимо продолжал, как будто его и не прерывали:

– Возможны три предположения. Первое – преступлениесовершено, как вы утверждаете, в четверть второго. Это подтверждают разбитыечасы, показания миссис Хаббард и горничной Хильдегарды Шмидт. К тому же этосовпадает с показаниями доктора Константина.

Второе предположение: убийство совершено позже, и стрелки начасах передвинуты, чтобы нас запутать.

Третье: преступление совершено раньше, и стрелки передвинутыпо той же причине, что и выше.

Так вот, если мы примем первое предположение как наиболеевероятное и подкрепленное наибольшим числом показаний, мы должны будемсчитаться с некоторыми вытекающими из него фактами. Начнем хотя бы с того, что,если преступление было совершено в четверть второго, убийца не мог покинутьпоезд. А значит, встает вопрос: где убийца? И кто он?

Для начала давайте тщательно разберемся во всех показаниях.В первый раз о существовании невысокого темноволосого мужчины с писклявымголосом мы услышали от Хардмана. Он утверждает, будто Рэтчетт рассказал ему обэтом человеке и поручил охранять себя от него. У нас нет никаких фактов,подтверждающих эти показания, и, следовательно, нам приходится верить Хардмануна слово. Теперь разберемся во втором вопросе: тот ли человек Хардман, закоторого он себя выдает, то есть действительно ли он сыщик нью-йоркского детективногоагентства?

На мой взгляд, это дело прежде всего интересно тем, что мылишены всех вспомогательных средств, к которым обычно прибегает полиция. Мы неможем проверить показания свидетелей. Нам приходится целиком полагаться насобственные заключения. Для меня лично это делает разгадку преступления ещеболее интересной. Никакой рутины. Только работа ума. И вот я спрашиваю себя:можем ли мы верить показаниям Хардмана, когда он говорит о себе? И решаю:можем. Я придерживаюсь того мнения, что мы можем верить в то, что Хардманрассказывает о себе.

– Вы полагаетесь на свою интуицию, – спросил докторКонстантин, – или, как говорят американцы, на свой нюх?

– Вовсе нет. Я исследую все возможности. Хардманпутешествует с фальшивым паспортом, а значит, в любом случае подозрения преждевсего падут на него. Как только появится полиция, она в первую очередь задержитХардмана и телеграфирует в Нью-Йорк, чтобы проверить его показания. Проверитьличность большинства пассажиров представляется очень трудным – и в большинствеслучаев этого не станут делать хотя бы потому, что они не дают никаких поводовдля подозрений. Но в случае с Хардманом дело обстоит иначе. Он или тот, за когосебя выдает, или нет. Вот почему я считаю, что тут все должно быть в порядке.

– Вы считаете его свободным от подозрений?

– Вовсе нет. Вы меня не поняли. Откуда мне знать – у любогоамериканского сыщика могут быть свои причины убить Рэтчетта. Я хочу толькосказать, что Хардману можно верить, когда он рассказывает о себе. Рэтчетт вполнемог нанять его, и, по всей вероятности, хотя твердо уверенным тут быть нельзя,так оно и было. Если мы принимаем показания Хардмана на веру, тогда мы должныискать дальнейшее им подтверждение. И мы находим его, хотя и нескольконеожиданно, в показаниях Хильдегарды Шмидт. Проводник спального вагона,встреченный ею в коридоре, как две капли воды похож на описанного Хардманомврага Рэтчетта. Можем ли мы подтвердить эти два рассказа? У нас есть пуговица,которую миссис Хаббард нашла в купе. Есть и еще одно дополнительноедоказательство, хотя вы могли его и не заметить.

– Что же это?

– Оба – и полковник Арбэтнот, и Гектор Маккуин – упомянули,что проводник проходил мимо их купе. Они не придали этому значения. Новспомните, господа: Пьер Мишель заявил, что он не вставал с места, заисключением тех случаев, которые были им специально оговорены, а ни в одном изэтих случаев ему не нужно было проходить мимо купе, где сидели Арбэтнот иМаккуин. А следовательно, рассказ о невысоком темноволосом мужчине с писклявымголосом в форме проводника спальных вагонов подкрепляется свидетельскимипоказаниями четырех свидетелей, прямыми или косвенными.

– И еще одна небольшая деталь, – сказал доктор Константин. –Если Хильдегарда Шмидт говорит правду, тогда почему же настоящий проводник неупомянул, что видел ее, когда шел на вызов миссис Хаббард?

– Это, по-моему, вполне объяснимо. Когда он шел к миссисХаббард, горничная была у своей хозяйки. А когда горничная возвращалась к себе,проводник был в купе миссис Хаббард.

Мсье Бук с трудом дождался конца фразы.

– Да-да, мой друг, – сказал он нетерпеливо. – Хотя явосхищаюсь вашей осмотрительностью и тем, как вы методически – шаг за шагом –идете к цели, все же осмелюсь заметить, что вы не коснулись главного. Все мысошлись на том, что этот человек существует. Куда он делся? – вот в чем вопрос.