Пуаро неодобрительно покачал головой:

– Вы ошибаетесь. Ставите телегу впереди лошади. Прежде чемспросить себя: «Куда исчез этот человек?» – я задаюсь вопросом: «А существуетли на самом деле такой человек?» И знаете почему? Потому что, если бы этотчеловек не существовал, а если бы его просто выдумали, изобрели, наскольколегче было бы ему исчезнуть. Поэтому я прежде всего стараюсь узнать, существуетли подобный человек во плоти.

– Ну а теперь, когда вы установили, что он существует,скажите, где же он?

– На это есть два ответа, мой друг. Или он прячется в поездев таком неожиданном месте, что нам и в голову не приходит искать его там. Илион, так сказать, существует в двух лицах. То есть он одновременно и тотчеловек, которого боялся мистер Рэтчетт, и кто-то из пассажиров поезда, такхорошо замаскированный, что Рэтчетт его не узнал.

– Блестящая мысль, – просиял мсье Бук. Однако тут же лицоего снова омрачилось. – Но есть одна неувязка…

Пуаро предвосхитил его слова:

– Рост этого человека, вы это хотели сказать? За исключениемлакея мистера Рэтчетта все пассажиры: итальянец, полковник Арбэтнот, ГекторМаккуин, граф Андрени – высокого роста. Значит, у нас остается один лакей – неслишком подходящая кандидатура. Но тут возникает и другое предположение:вспомните писклявый, как у женщины, голос. У нас появляется возможность выбора.Это может быть и мужчина, переодетый женщиной, и женщина. Если одеть высокуюженщину в мужской костюм, она кажется маленькой.

– Но ведь Рэтчетт должен был бы знать… – возразил мсье Бук.

– Вполне вероятно, он и знал. Вполне вероятно, что этаженщина уже покушалась на его жизнь, переодевшись для этой цели мужчиной.Рэтчетт мог догадаться, что она снова прибегнет к этому трюку, и поэтому велелХардману следить за мужчиной. Однако на всякий случай упомянул о писклявом, каку женщины, голосе.

– Вполне возможно, – сказал мсье Бук. – И все же…

– Послушайте, мой друг. Я думаю, пришло время рассказать вамо некоторых неувязках, подмеченных доктором Константином.

И Пуаро подробно рассказал мсье Буку о тех выводах, ккоторым они с доктором пришли, анализируя характер ранений. Мсье Бук застонал исхватился за голову.

– Понимаю, – сказал Пуаро сочувственно. – Отлично понимаювас. Голова идет кругом, правда?

– Да ведь это настоящий кошмар! – завопил мсье Бук.

– Вот именно! Это нелепо, невероятно и попросту невозможно.И я то же самое говорю. И все же, мой друг, это так. А от фактов никуда неденешься.

– Но это безумие!

– Вот именно! Все это настолько невероятно, друг мой, чтоменя иногда преследует мысль, будто разгадка должна быть предельно проста…Впрочем, это только наитие, так сказать.

– Двое убийц, – застонал мсье Бук. – В «Восточномэкспрессе»! – Он чуть не плакал.

– А теперь, – сказал Пуаро бодро, – дадим волю фантазии.Итак, прошлой ночью в поезде появляются двое таинственных незнакомцев.Проводник спальных вагонов, внешность которого описал Хардман, – его виделиХильдегарда Шмидт, полковник Арбэтнот и мистер Маккуин. И женщина в красномкимоно – высокая, стройная женщина, которую видели Пьер Мишель, мисс Дебенхэм,Маккуин, я и которую, если можно так выразиться, унюхал полковник Арбэтнот. Ктоона? Все пассажирки, как одна, утверждают, что у них нет красного кимоно.Женщина эта тоже исчезает. Так вот, она и мнимый проводник – одно и то же лицоили нет? И где сейчас эти двое? И кстати, где форма проводника и красноекимоно?

– А вот это мы можем проверить. – Мсье Бук вскочил. – Надообыскать багаж пассажиров.

Пуаро тоже встал:

– Я позволю себе сделать одно предсказание.

– Вы знаете, где эти вещи?

– Да, у меня есть наитие и на этот счет.

– Ну так говорите же, где?

– Красное кимоно вы обнаружите в багаже одного из мужчин, аформу проводника спальных вагонов в багаже Хильдегарды Шмидт.

– Хильдегарды Шмидт? Значит, вы думаете…

– Совсем не то, что вы думаете. Я бы сказал так: еслиХильдегарда Шмидт виновна, форму могут найти у нее в багаже, но если онаневиновна – форма наверняка будет там.

– Но как же… – начал мсье Бук и остановился. – Что за шум? –воскликнул он. – Похоже, что сюда мчится паровоз.

Шум нарастал: пронзительные женские вопли чередовались ссердитыми возгласами. Дверь вагона распахнулась, и в ресторан ворвалась миссисХаббард.

– Какой ужас! – кричала она. – Нет, вы подумайте только,какой ужас! В моей сумочке. Прямо в моей умывальной сумочке. Огромный нож, весьв крови.

Она покачнулась и упала без чувств на грудь мсье Бука.

Мсье Бук не так учтиво, как энергично подхватилбесчувственную даму и посадил, переложив ее голову со своей груди на стол.Доктор Константин кликнул официанта – тот немедленно примчался на помощь.

– Придерживайте ее голову, – сказал доктор, – и, если онапридет в себя, дайте ей немного коньяку. Ясно? – И выбежал из комнаты вслед заостальными. Он живо интересовался преступлением, но никак не пожилыми дамами вобмороке.

Вполне вероятно, что суровое обращение помогло миссисХаббард быстро прийти в себя. Спустя несколько минут она уже сидела вполнесамостоятельно, потягивая коньяк из стакана, принесенного официантом, и безумолку трещала:

– Вы не представляете себе, какой это ужас. Нет, нет, вамэтого не понять! Я всегда, с самого детства, была оч-чень, оч-ченьчувствительной. От одного вида крови – брр… Да что говорить, меня еще теперьтрясет, как вспомню!

Официант опять поднес ей стакан:

– Encore un peu?[29]

– Вы думаете, стоит выпить? Вообще-то я спиртного в рот неберу. Ни вина, ни коньяку в жизни не пила. И в семье у нас все трезвенники. Ноиз медицинских соображений… – И она снова отхлебнула из стакана.

Тем временем Пуаро и мсье Бук, а за ними, ни на шаг неотставая, доктор Константин мчались в купе миссис Хаббард.

Впечатление было такое, будто все до одного пассажирывысыпали в коридор. Проводник с перекошенным от отчаяния лицом старалсяводворить их в купе.

– Mais il n’y a rien a voir![30] – Он раздраженно повторялэто соображение на разных языках.