— Неважно! Скидывай адрес, скоро буду.

Шлюха расскажет мне все, что знает, и даже больше. Уж за это я могу поручиться.

Глава 18

Новогодние праздники прошли отлично. Если не считать, что моя девочка слегка погрустила из-за отсутствия друзей. Но мне позволили пригласить аниматора, да и на праздник остались две горничные и Анастасия Юрьевна.

Мы организовали стол и очень душевно посидели. Не самый плохой сценарий для женщины, которая два месяца назад была почти на дне.

Но все равно… непривычно. В моей семье принято по-другому — с размахом. А мама потом отлеживалась, замученная подготовкой к праздникам.

Под сердцем неприятно колет.

Думать не хочу, как отец отыгрался за мое исчезновение. Наверняка не только словами… Я ведь и раньше замечала синяки на ее предплечьях. Но мама всегда отмахивалась. И даже не думала уходить от отца. Так ее воспитали. Это она пыталась вложить мне в голову, рассказывая, как важно для женщины замужество.

Плотнее кутаюсь в шаль. Если бы я только была немного внимательнее! Если бы не кинулась в омут с головой, а немного присмотрелась к перспективному жениху! А, с другой стороны, откуда мозги у восемнадцатилетней девки, так отчаянно ждущей принца? Да и Османов прекрасно знал, на какие точки давить.

И сейчас знает.

Новостные сайты пестрят сообщениями о «безутешном», мать его, отце и муже. В наших семьях траур, мама даже в больницу слегла.

Когда я узнала об этом, руки сами схватились за телефон. Какое счастье, что хватило мозгов сначала позвонить Рае. Она сказала, что это на девяносто девять процентов постановка. А через несколько дней подтвердила это фото и виде отчетом.

Мать выглядела осунувшейся, но здоровой. Покорно выслушивала очередную нотацию отца и даже слова не смела вставить против.

А у меня в груди щемило от жалости. Мою мать просто сломали. Но, видимо, не до конца, раз ей удалось вырастить меня с другими взглядами на жизнь. Или же мне просто повезло.

— Мам… — звучит за спиной тихий голос. — Давай погуляем? Скучно…

Неслышно вздыхаю. Моя девочка — компанейский ребенок. А тут Адама нет уже больше недели, прислуга разъехалась, а вот нам нежелательно выходить за пределы особняка.

«— Наслышан о ваших проблемах, Ясмина, — звучит в ушах скрипучий голос. — Не вздрагивайте так — эта информация легко бьется. Я не собираюсь звонить вашему пока еще мужу, боже упаси, но и вы постарайтесь не светиться».

И я стараюсь.

Поэтому мы с Ляйсан идем на улицу в который раз лепить снеговика. Потом заглядываем к охранникам в домик — одна из собак ощенилась, так что Ляйсан с удовольствием рассматривает малышей. Трогать их пока нельзя.

Генрих Генрихович, очень представительный и статный мужчина, наблюдает за восторгами дочери с добродушной улыбкой.

— Моя внучка тоже зверей любит. На ветеринара хочет поступать. Вам, кстати, от Жорика привет.

Крепче сжимаю губы, чтобы не ругнуться. Георгий — это… настойчивый тип. Я ему говорила, что не заинтересована в отношениях, но он или не понял, или не услышал.

— Спасибо… Ляйсан, нам скоро дамой. Но тут на мониторах мелькает знакомая до оскомины машина.

И Ляйсан тоже это замечает.

— Адам плиехал! — радуется громко.

Я же с трудом удерживаюсь от гримасы. Без Мещерова было очень даже хорошо. Еще бы столько же его не видела. Но приходится заставить себя улыбнуться.

— Пойдем в дом, Ляля. Может, Богдан Александрович один…

— Да нет же, нет! Вот Адам!

И Ляйсан тычет в монитор пальчиком. А потом первая бросается к двери, позабыв о щенках. Генрих Генрихович смеется. Я кисло улыбаюсь и следую за дочерью.

А сердце колотится где-то в горле. От волнения, наверное. Последний наш разговор с Мещеровым закончился, как всегда, не очень. И я действительно боюсь продолжения.

Снег под ногами тихо похрустывает, пока иду за умчавшейся вперед Ляйсан. Один шаг, второй, третий… Ворота распахиваются, и я вижу рослую фигуру Мещерова. Инстинктивно отшатываюсь назад, но бежать некуда.

Ляйсан подлетает к Адаму, тот тянет ей подарок, в сумраке короткого зимнего дня плохо видно какой. А Богдан Александрович препарирует взглядом меня. Собранный весь такой, руки в карман джинсов засунул, плечи развернул.

— Здравствуйте, — киваю, останавливаясь чуть дальше, чем требуют приличия.

Мещеров это замечает, хмурится еще больше.

— И тебе не хворать. В дом пригласишь?

О, а вот и фирменные «подколки». Как же мне их не хватало.

— Это не мой дом. Но, думаю, спрашивать вам ненужно.

Мещеров криво ухмыляется. Позвав Адама и Ляйсан, идет в дом. Я следом.

— А мы с папой на лыжах катались, было здорово… — доносится до меня щебет мальчика.

Ляйсан молчит.

Во-первых, Османов не слишком утруждал себя семейным досугом, во-вторых, я говорила и продолжаю говорить, как важно не упоминать о нем на людях.

Стараюсь быть деликатной, но…

— Ясмина, — тихонько зовёт Мещеров.

— Да? Ой!

До крови прикусываю язык. Дура! Дура! Дура!

Так нелепо подставиться! А по спине ползет холодок. Мещеров тоже в курсе, кто я такая. И в горле пухнет тошнота. По мужскому лицу пробегает тень.

— Вообще-то я не настолько подонок, — добавляет ещё тише.

Отвечаю нервным смешком. У меня теперь плохо с доверием. Особенно это касается мужчин.

— Давай все-таки поговорим, — предлагает, когда мы заходим в гостиную.

Тру внезапно озябшие пальцы.

— Как будто у меня есть выбор.

— Есть. Могу уйти.

Но, глядя на радостное личико Ляйсан, я качаю головой.

— Не стоит.

И мы отходим к панорамному окну. Меня потряхивает. Глупо, конечно. Если бы Мещеров захотел, он бы явился сюда в компании Османова, и никто бы ничего не сделал. А может, это изощрённая психологическая игра? Потому что…

— Я думал, ты протеже Петра Владимировича. Извини.

Ч-что⁈

В шоке смотрю на застывшего передо мной мужчину. Мещеров покачивается с носков на пятки, чуть склоняет голову и вдруг проводит рукой по волосам, лохматая их ещё больше. Нервный жест.

— Иногда мой тесть рвется устраивать чужие личный жизни, в том числе и мою, — поясняет хмуро.

И тут до меня доходит.

— Вы думали, что я охотница за кошельком⁈

Адам перестает показывать что-то на телефоне и поворачивается в нашу сторону. Мещеров цыкает.

— Тише! И да, я так думал.

Очаровательно! Меня записали в приживалки и тиранили, чтобы неповадно было! Не сразу нахожусь с ответом. И Мещеров