Павел зажег свечу и вышел в общую комнату. Без Ника и Ярославы дом казался пустым и необжитым. Соболев поежился, вспоминая свою квартиру, и вздохнул. Двушка, где они с братом жили, была не пределом мечтаний, но все же полностью принадлежала им. Он с большим старанием обустраивался в своей комнате и, возвращаясь домой, запирал дверь и чувствовал себя легко и приятно. Это был его дом.

Здесь же все было чужим.

Отмахнувшись от глупостей, Соболев поставил свечу на стол, усадил рядом куклу и придвинул ей тарелку со сладостями.

– Подскажи, что мне делать, – сказал он.

Личико куклы ожило, угощения стали исчезать, и когда тарелка опустела, кукла с удовольствием вздохнула и сказала:

– Спрашивай. Сегодня ты хорошо угостил меня, придется отвечать.

– Почему меня мучают кошмары?

– Это не кошмары, недотепа, – хихикнула кукла. – Тебе нужно снять Оковы Магнуса.

– Зачем? – Оковы стали для Соболева чем-то привычным. Теперь же кукла посоветовала снять их, и Павел растерянно помолчал.

– Сними их, и сможешь увидеть любопытные вещи. К тому же это будет полезно не только тебе, но и друзьям.

И снова упала пустышкой.

Но Павел помнил разговор со старейшиной. Михей ясно дал понять, что в этом случае ему придется плохо.

С другой стороны, – рассуждал парень, – кто сказал, что я сделаю что-то плохое? Ведь я же не собираюсь колдовать. Я всего лишь хочу разобраться в том, что происходит со мной. Это эксперимент в чистом виде!

Так успокоив совесть, Павел взялся за браслет и потянул. Тот поддался неожиданно легко и скользнул в ладонь. За первым последовал второй. Соболев аккуратно положил их на стол, проверил, заперта ли дверь, и отправился спать.

* * *

Никита осторожно переступил сухую корявую ветку и осмотрелся. Старая хижина выглядела так, словно имела больше сотни лет. Трухлявое дерево легко крошилось, стоило прикоснуться. Сквозь огромные дыры в крыше проникал серый свет пасмурного дня. Двери не было вовсе, и пустой проем отчего-то смущал его. Никита так и не решился переступить порог.

– Что думаешь? – спросила Ярослава.

Она подняла сухой лист и растерла в пальцах, на землю полетел мелкий сор, ветер подхватил остатки листа и мягко опустил на сухую потрескавшуюся землю.

За ней тоскливо наблюдал худой человек в залатанной рубахе и застиранных штанах. Босые грязные ноги казались такими же старыми и сухими, как земля, на которой стоял мужик.

– Я построил этот дом восемь лет назад, – сказал он, и в голосе зазвучала такая тоска, словно он вспоминал родного человека. – Глядя на этот сарай, не поверишь, что дом был крепким, а земли вокруг плодородными. Трудно в это поверить, верно?

Яра кивнула, оглядываясь. Действительно, с трудом верилось, что когда-то здесь были сады, полные плодоносящих деревьев. Нынче из сухой земли торчали пеньки и скрученные остовы деревьев. Кое-где виднелась высохшая желтая трава, колючая и мертвая, как все вокруг.

– Когда начал умирать сад? – спросила она.

– Около двух лет назад. Сначала исчезли все собаки в деревне. Однажды утром те, кто не был привязан, убежали, а сидящие на цепи издохли. Вскоре на домашний скот напал мор. Потом пропали птицы, перестали стрекотать кузнечики, не осталось никакой живности. А потом и люди стали болеть и умирать.

Мужик вздохнул, но закашлялся, закрываясь ладонью. Отдышавшись, он тоскливо посмотрел на темную кровь на ладони и небрежно вытер об себя.

– Все уехали, остался я один. Но скоро не станет и меня.

Он вздохнул, поглядывая на сарай.

– Я приехал сюда, чтобы растить сады, и полюбил эту землю. Выясните, что ее убивает. Может проклятие какое?

Никита отстраненно кивнул, вглядываясь в развалины, темнеющие вдали.

– А что там? – спросил он.

– Когда-то стоял замок. Давно это было. Я слышал, что там жил один барон. Говорят, лютый на расправу был, за любую провинность мог забить насмерть. Вот народец и не выдержал. Однажды взбунтовались и растерзали его, а заодно и всех домочадцев вместе с прислугой.

– Когда это было?

– Давно. Еще деды рассказывали эту историю. Неужто призрак барона вернулся?

– Вряд ли, – ответил Никита. – Долго он ждал, чтобы отомстить.

Ярослава хмыкнула и бросила палку.

– Барон, умирая, мог проклясть эти земли. Может, что-то пробудило древнее проклятие?

– Что-то не верится.

* * *

Сон развеялся, и Павел открыл глаза. Приснится же такое! Увидел Никиту и Яру словно наяву.

Соболев покосился на спящего Логана и вздохнул. Надо поскорее надеть Оковы, пока никто не увидел их лежащими на столе.

На плацу Соболев никак не мог сосредоточиться. Часто пропускал удары, растерянно отступал, пропуская удобные моменты для атаки. Наконец, Тит со злостью вогнал деревянный меч в землю, едва-едва не задев ногу Павла, и посмотрел на ученика.

– Что случилось? – спросил он.

Павел заколебался, хотелось спросить о том, что приснилось. Что могло вызвать мор скота и засуху?

– Эй, Волчонок, плохо спал? – влез Сэб, отпихнул палкой Итана и повернулся к Павлу, на губах заиграла самая ехидная улыбочка. – Или просто не умеешь драться?

Но Павел не собирался вступать в глупые перепалки с мальчишкой. Уже по привычке ухватил за рукав Логана, готового ответить Сэбу, и отошел в сторону.

Тит, Павел и Логан отошли к изгороди, и Соболев принялся рассказывать о тех изменениях, которые произошли в деревне из его сна. Гибель животных, причем всех, смерти людей, засохшие остовы некогда плодоносящих деревьев, сухая потрескавшаяся земля.

Тит слушал внимательно. И когда Павел замолчал, он поднял на него сосредоточенный взгляд, пожевал губами и, наконец, сказал:

– Вот что, юноши, идемте ко мне. Там удобнее будет говорить.

Тит привел Соболева и Логана в свой дом и кивнул на лавку около печи.

– Садитесь. А ты, Волчонок, покажи свои Оковы.

Учитель внимательно осмотрел серебряные браслеты и кивнул.

– Так откуда, говоришь, ты узнал о таком явлении?

– Сон приснился, – честно ответил Соболев.

– Ясно. Снимал Оковы, – это был не вопрос, и Павел не стал отвечать.

Тит помолчал, выстукивая пальцами по лавке, и крикнул:

– Марика! Принеси нам чаю!

За занавеской завозились, и показалась худенькая девочка. Она испуганно вздрогнула, когда Павел посмотрел на нее, торопливо поставила чашки и убежала.

Тит проводил ее взглядом и сказал:

– Два года назад оборотни растерзали ее мать… На ее глазах. Мы пришли поздно, но Марику отбили. У нее левая рука в уродливых шрамах. Ей повезло, что выжила, да еще руку сохранила. Ярославе спасибо. С тех пор пугливая, как мышка. Редко из дома выходит.