Ярослава была дома. Она отмахнулась от приглашения и отправила Никиту послушать за двоих. А сама занималась уборкой.

– Вытирай ноги! – крикнула она из своей комнаты, гремя ведром.

– Яра, – позвал Павел, он сел на стул и посмотрел на кровь, которая сочилась сквозь пальцы. – Иди сюда.

Девушка тут же появилась в дверях, без слов все поняла и взялась за дело.

Спустя пятнадцать минут, когда рана была промыта и зашита, Яра прикрыла глаза и мягко прикоснулась ладонью к только что обработанной ране.

Павел почувствовал легкую щекотку и холод. Через минуту девушка отошла и улыбнулась ему.

– Вот и все. Первая кровь. Поздравляю.

– Спасибо, – Павел застыл, боясь пошевелиться.

– Не волнуйся. Я там немного помогла заживлению. Можешь спокойно возвращаться на плац, швы не разойдутся.

– И что ты сделала? – спросил он и покосился на рану.

Но все оказалось не так страшно, как он опасался. Шов выглядел почти зажившим, словно прошло много времени с момента ранения.

– Как это?

Яра рассмеялась и потрепала его по волосам. Но тут же отдернула руку.

– Извини, я по привычке. Так Никиту дразню. А твоя рана неопасная, так, царапина.

Она села за стол напротив Павла и подперла кулаком щеку.

– Нельзя знать всё. Вот и в магии есть много разных возможностей. Я, например, развивала дар целительства. Кто-то лучше владеет магией стихий, но и там свои сложности. У кого-то лучше огонь слушается, у кого-то вода. И так дальше. Есть магия оружия. Например, такие ведуны могут усиливать оружие магическим огнем или ядом. Очень полезная вещь, когда встречается демон, например.

– И как понять, что лучше развивать?

В больших синих глазах Ярославы заплясали озорные огоньки, и она снова рассмеялась.

– А почему люди выбирают разные профессии? Пекари, мельники, кузнецы? Так и в магии. Случай или к чему душа лежит.

Она покосилась на Оковы Магнуса и вздохнула.

– Сам поймешь, что ближе. Да и что получится лучше.

– Магия целительницы – полезная вещь, – Павел невольно прикоснулся к заживающей ране.

– И редкая. Мне повезло.

– А эта плетенка? – Павел коснулся ведьминой лестницы, которую сплела Яра. – Тоже из разряда целительства?

– Не совсем. Но ведь она спасла тебе жизнь. Верно?

– Верно. Кажется, я в большом долгу перед тобой.

Он посмотрел на девушку, словно впервые заметил и ясные глаза, и пухлые губки, и русые волосы, заплетенные в толстую косу. Смотрел, но перед глазами упрямо вставало другое лицо с удивительно зелеными глазами и рыжими непослушными волосами.

Но все это было в первый день, а сейчас Павел едва успел подставить палку, защищая голову, чуть отступил, перенес вес на другую ногу и ударил сам. Но Тита уже не было на том месте, а на спину Павла обрушилась палка учителя.

– Ничего, – сказал Тит с довольной улыбкой. – Теперь давай медленно. Я покажу, как ударил и почему ты получил по горбу. Подними палку… Вот так… Запомни, сейчас мы делаем медленно… Да не спеши ты, торопыга! Медленные движения войдут в твои мышцы, как масло в теплую кашу, закрепятся там. А уж потом ты сможешь сделать так быстро, как потребуется.

Рядом раздавался частый звонкий стук, это отрабатывали удары трое других учеников, а чуть в стороне звенели клинки – Серые Псы не сидели сложа руки между заказами.

* * *

– Волчонок, возьми Логана и иди ко мне, – крикнул Михей. – Работа есть.

Павел вернул меч в ножны и побежал за старейшиной, за ним спешил и юноша.

Михей поджидал их около ворот. Он похлопал по боку крепкую низкорослую кобылу, впряженную в телегу, и кивнул стражнику.

– Отворяй.

Рядом вертелся пес – сторож поселка, обнюхивал всех и недовольно поглядывал на кобылу.

– Волчонок, ты ведь знаешь, где мельница старого Панкрата? – спросил Михей.

– Да. Я там был.

– Значит, не заблудишься. Поедете к мельнику и возьмете десять мешков муки. Чтоб к вечеру вернулись.

– Ясно.

Павел с готовностью принял вожжи и сел на облучок. Логан залез на телегу и устроился с удобствами на мягком сене, покрывающем дно.

Кобыла легко бежала по дороге, но Павел то и дело подгонял ее.

– Куда спешишь? – не выдержал Логан. – Не убежит от тебя мельница.

Но Соболев торопился. Почти каждую ночь ему снилась рыжеволосая хохотушка, слышался ее звонкий смех. И он подгонял кобылу, сдерживая нетерпение.

На мельнице стояли еще три телеги, и мужики, обсыпанные мукой, таскали мешки. Павел не торопился. Он ждал за воротами, тем более места во дворе все равно не было.

Хорошо был виден огород Аниты, и сама девушка, рыхлившая саженцы. Рыжие волосы она заплела в косу и укуталась платком. Дул прохладный ветер – признак приближающейся осени, развевал пушистый кончик косы, и волосы сияли на солнце, как волшебное золото.

– Пойдем, поздороваемся, – весело предложил Логан. – Не к Панкрату же ты спешил.

– В другой раз, – Павел нахмурился и отвернулся от девушки.

– Что так?

– Мал еще, подрастешь – узнаешь.

Логан хмыкнул и сказал, поглядывая на Павла:

– Тогда я сам схожу. Невежливо как-то.

Но Соболев промолчал.

– Да что не так-то? – возмутился Логан. – Девушка вон глаза сломала, на тебя смотрит.

Подавив вздох, Соболев ответил:

– Я все равно вернусь домой. А она здесь останется.

– И что? Уверен, что найдешь дорогу-то? А если нет? Так и будешь всю жизнь за миражом гоняться? А ну как впустую всё?

Но разговор не клеился. Соболев хмурился и смотрел куда угодно, только не на девушку, и Логан замолчал. Зачем душу травить, если человек сам не знает, чего хочет?

Когда выехала последняя повозка, Панкрат остался на пороге мельницы и наблюдал за въезжающими Павлом и Логаном.

– Значит, остались в поселке? – усмехнулся он, глядя на парней. – А я не верил, дурак.

– Почему? – Павел отдал вожжи Логану и направился к мельнику.

– В последнее время пошел слух, что Серых Псов истребляют. Будто бы демон какой-то появился, нападает на прайды Серых Псов и истребляет всех до единого. Правда или врут?

– Есть доля правды, – кивнул Соболев, но уточнять не стал. Мельник хмыкнул в бороду и похлопал по фартуку. Поглядел на оседающую мучную пыль, помолчал.

– Ладно. Отдохнули и будет. Пошли за мешками, парни.

Сгибаясь под тяжестью мешков, Павел и Логан перетаскали все, что было отложено для них, и привалились к телеге. Логан устало вытер лоб и хихикнул.