— Любые, самые невероятные события имеютпростые объяснения, — назидательно заявила я. — Натюрморт твоей хозяйке ненравился, а средства она, скажем, заработала. Если это все произошедшиестранности, то о них даже и беспокоиться не стоит.

Мара усмехнулась:

— Хозяйка служит в НИИ, иногда статейкипописывает. Я абсолютно уверена: огромные суммы приносит в дом Михаил Петрович.Вот уж ни в какие ворота не лезет!

— Снова не понимаю твоего изумления, — пожалая плечами, — в девяноста семьях из ста жену и детей содержит муж.

Мара заморгала:

— Оно верно. Только у Антоновых все странно.Деньги были явно Михаила Петровича, но домашние его считали никуда не годнымкабинетным червем. И Костя, и Лана, и Кира уверены: семья хорошо живет за счетпродажи картин, которые бережно собрал Валерий Сергеевич. Михаила Петровича онисовершенно не уважают. Вернее, в глаза изображают почтение, а едва он выходитиз комнаты, принимаются хихикать. И даже Галя вместе с ними.

— А это кто? — решила уточнить я.

— Приживалка, подруга Ланы. Пустили ее в домиз милости, теперь она охамела, хозяйку из себя корчит, смеет мне замечанияделать, — зло сказала Мара. — Ну да бог с ней, ты лучше дальше слушай.Некоторое время тому назад Михаил Петрович сошел с ума.

— Как? — подскочила я.

Мара тяжело вздохнула:

— Выглядело так, словно он безумием, какгриппом, заразился. Уехал на работу вполне вменяемый, а вернулся…

Мара чуть не упала в обморок, когда, открывдверь, увидела хозяина всего в крови. Лицо, руки и пальто профессора былипокрыты красными пятнами.

— Господи! — ахнула Мара. — Михаил Петрович!

— На меня напали, — странно спокойным голосомсообщил Антонов. — Шел себе мирно, не успел во двор свернуть, как налетелидвое…

— Надо срочно звать врача, — засуетилась Мара.

— Ерунда, — тихо протянул Антонов, — сделайодолжение, не поднимай шума. Незачем волновать Аню и детей.

Высказавшись, Михаил Петрович прямо в пальто иуличных ботинках прошел в ванную и заперся там.

Здесь уместно отметить, что Мара, как и всечлены семьи Антоновых, считала профессора кем-то вроде кошки, поэтому домработница,не обратив никакого внимания на просьбу Михаила Петровича сохранить тайну,развила бурную деятельность.

Сначала она позвонила в НИИ Анне и рассказалао беде.

— Немедленно вызывай «Скорую»! — воскликнулахозяйка. — Говоришь, он весь в крови?

— Ага, — прошептала Мара, — страх глядеть.

— Еду! — выкрикнула Анна.

Жена успела примчаться домой раньше, чемприбыли врачи. Анна вбежала в квартиру и нервно воскликнула:

— Где он?

— Все еще в ванной, — побелевшими губамиответила домработница.

— Почему ты его там одного оставила? —возмутилась Аня и забарабанила кулаками в дверь. — Открой, милый!

— Кто здесь? — прозвучало сквозь звук льющейсяводы.

— Это я! — заорала супруга.

— Анечка?

— Да.

— Что случилось? Я принимаю душ.

— Скорей открой дверь, — потребовала Анна.

— Но я весь в мыле стою!

— Ну так смой его! — приказала супруга, нервнопереминаясь с ноги на ногу.

Щелкнула задвижка, в коридор выползло облачкопара, за ним вышел Михаил Петрович с мокрыми волосами, полное тело профессораоблегал халат.

— Ты в порядке? — лихорадочно поинтересоваласьжена.

— Ну да, — слегка недовольно ответил муж.

Мара быстро оглядела хозяина — на его лице неимелось ни единой царапины.

— Но как же кровь?.. — вырвалось удомработницы.

— Кровь? — изумленно переспросил Антонов. —Чья кровь?

— Ваша, — бестолково забубнила Мара. — Пальто…брюки…

Михаил Петрович озабоченно глянул на жену. Танеожиданно сказала:

— Распахни халат.

— Я голый, — жалобно сообщил профессор.

— Мара, уйди в свою комнату, — каменным тономвелела Анна, — и не выходи, пока не позову.

Через два часа обозленная до крайности хозяйкавошла к домработнице и приказала:

— Немедленно объяснись! Что за дурь взбрелатебе в голову? Сорвала меня с работы, вызвала «Скорую»… Я выглядела оченьглупо, когда врала врачам: «Это чья-то гадкая проделка, идиотская шутка, у насникто не ранен».

— Но Михаил Петрович был весь в крови — лицо,руки, пальто… — лепетала ничего не понимавшая Мара. — Он рассказал о хулиганах.

Анна дернула плечом.

— А мне муж заявил: «Приехал с работы, решилпринять ванну, только-только расслабился в теплой воде, как Мара начала в дверьколотить. Я ее попросил меня не беспокоить, она отстала, и тут, бац, тыкричишь…»

Домработнице оставалось лишь хлопать глазами.

— Ладно, — неожиданно мирно произнесла Анна, —будем считать, что у тебя случился приступ безумия. Ступай помой посуду накухне. Да почисти мои сапоги — бежала по твоей милости домой, не разбираядороги!

Деморализованная Марина побрела в прихожую.Оказавшись в холле, она распахнула гардероб и обнаружила там… совершенно чистоепальто Михаила Петровича. На шерстяной ткани не имелось ни пятнышка!

Домработница растерянно пощупала кашемир. Былоот чего сойти с ума… Хорошо, думала Марина, Антонов прямо в верхней одеждепошел в ванную, а потом незаметно вышел и повесил пальто на место. Но ведькровь так легко не отстирать! Кроме того, пальто, если его подвергалиобработке, должно было быть влажным!

Потом более чем странная вещь приключилась сАсей. Бывшая сиделка Валерия Сергеевича осталась у Антоновых после смертипациента, теперь в качестве няни для маленькой Китти.

— Конечно, Ася не профессиональнаявоспитательница, — сказала Аня, — но мы ее хорошо знаем: медсестра честный,добрый человек, а то, что иностранными языками не владеет и диплома МГУ неимеет, ерунда. Ребенку главное — любовь и педантичная забота.

В тот день Ася, человек рассудительный,абсолютно неистеричный и спокойный, ворвалась к Маре с воплем:

— Помогите!

Мара выронила блюдце, оно, жалобно дзынькнув,развалилось на части.

— Ты чего орешь? — подскочила домработница. —Теперь мне от Анны Валерьевны влетит — сервиз, считай, испорчен!

— Марочка, — в полном изнеможении прошепталаАся, — Михаил Петрович повесился.