– Мистер Кейд? – натянуто вымолвил он. – Апо-моему, нет.

– Мне нужно сказать вам наедине пару слов,барон, – сказал Энтони. – Я все объясню.

Барон поклонился, и они вместе вышли на террасу.

– Барон, – начал Энтони, – я отдаю себя навашу милость. Я запятнал честь английского джентльмена, путешествуя по этойстране под чужим именем. Я представился вам как мистер Джеймс Макграт, но высами, должно быть, видите, что обман незначителен. Вы, безусловно, знакомы спроизведениями Шекспира и его высказыванием, что были бы, мол, розы, а какназвать их – не важно? Тут тот же самый случай. Вы хотели видеть человека,владеющего мемуарами. Я был этим человеком. Как вам прекрасно известно, ихбольше у меня нет. Ловкий трюк, очень ловкий. Кто его придумал, вы или вашпринц?

– Это была его высочества идея. И он никому не позволилее осуществить, кроме себя.

– Ему это отлично удалось, – похвалилЭнтони. – Я ни минуты не сомневался, что он англичанин.

– Принц получил английского джентльменавоспитание, – объяснил барон. – Таков обычай в Герцословакии.

– Даже профессионал не смог бы ловчее стащить этибумаги, – заметил Энтони. – Скажите мне, только честно, что с нимистало?

– Между джентльменами… – начал барон.

– Вы очень любезны, барон, – перебил егоЭнтони. – Меня никогда так часто не называли джентльменом, как запоследние сорок восемь часов.

– Скажу вам, их сожгли, так я считаю.

– Вы считаете, но не уверены, да? Так ведь?

– Его высочество их у себя оставил. Он прочесть ихсобирался, а потом сжечь.

– Понятно, – сказал Энтони. – Но это все жене легкое чтиво, которое проглядываешь за полчаса.

– Среди вещей моего несчастного хозяина не обнаружилиих. Значит, сожжены были они!

– Гм! – удивился Энтони. – Интересно… –Помолчав минуту-другую, он продолжил: – Я задал вам эти вопросы, барон, потому,что, как вы, наверное, слышали, меня самого подозревают в преступлении. Ядолжен выяснить все до конца, чтобы насчет меня не осталось никаких сомнений.

– Безусловно, – поддакнул барон. – Требуетваша честь этого.

– Точно, – согласился Энтони. – Вы всеблестяще проделали. Я таким мастерством не обладаю. Я могу снять с себяподозрения, лишь найдя настоящего убийцу, а для этого мне нужны все факты.Вопрос о мемуарах очень важен. Вполне возможно, что именно желание завладетьими является мотивом преступления. Скажите, барон, это слишком заумная идея?

Барон заколебался.

– Вы мемуары читали сами? – полюбопытствовал оннаконец.

– Кажется, я уже ответил, – улыбнулсяЭнтони. – А теперь, барон, вот что. Я бы хотел вас честно предупредить,что по-прежнему намерен доставить рукопись в издательство в следующую среду,тринадцатого октября.

Барон уставился на него:

– Но нет же у вас больше их!

– Я же сказал: в следующую среду. Сегодня пятница. Уменя еще пять дней на то, чтобы получить их назад.

– Но сожгли если их?

– Не думаю, что их сожгли. У меня есть веские причиныне верить в это.

С этими словами он завернул за угол террасы. К нимприближалась массивная фигура. Энтони, еще не видевший великого ГерманаАйзекстайна, взглянул на него с нескрываемым интересом.

– А, барон, – сказал Айзекстайн, помахивая большойчерной сигарой, – плохо дело… очень плохо.

– Да, дорогой друг, мистер Айзекстайн, – вскричалбарон. – Все наше благородное здание в руины превращено!

Энтони тактично удалился, предоставив двум джентльменамвести свой печальный разговор.

Вдруг он остановился. Из самой середины тисовой изгородиподнималась тонкая спираль дыма.

«Там, наверное, две изгороди, – подумал Энтони. –Я раньше слышал о таких хитростях садоводства».

Он быстро посмотрел направо и налево. Лорд Катерхэм скапитаном Андраши стояли на дальнем конце террасы спиной к нему. Энтони подалсявперед и стал пробираться сквозь густой тис.

Он не ошибся в своих предположениях. Тисовые изгородидействительно разделял узкий проход. Вход в него находился посередине, состороны дома. Тайны тут никакой не было, но посторонний, глядя на тисовуюизгородь спереди, не догадался бы об этом.

Энтони посмотрел вдоль узкой аллеи. Там в шезлонге привольнорасположился мужчина. На подлокотнике лежала наполовину выкуренная сигарета, иджентльмен, казалось, спал.

«Гм! – подумал Энтони. – Очевидно, мистер ХирамФиш предпочитает отдыхать в тени».

Энтони вернулся на террасу, все более укрепляясь в мысли,что наилучшее место для конфиденциальных разговоров – середина озера.

Из дома раздался звучный голос гонга, и из боковой дверивеличественно появился Тредуэлл:

– Ленч подан, милорд.

– О, – оживился лорд Катерхэм, – ленч!

В этот момент из дома выбежали две девочки. Это были дверезвые юные леди двенадцати и десяти лет, и, хотя, как утверждала Бандл, ихзвали Дульчи и Дэзи, все называли их Гаггл и Уинкл. Они исполняли какой-товоинственный танец, сопровождая его пронзительными криками, пока не вышла Бандли не утихомирила их.

– Где мадемуазель? – спросила она у девочек.

– У нее мигрень, мигрень, мигрень! – пропелаУинкл.

– Ура! – поддержала сестру Гаггл.

Пока Бандл расправлялась с младшими сестрами, лордуКатерхэму удалось увести гостей в дом, где он, немного отстав от общества,осторожно тронул Энтони за плечо.

– Пройдемте в мой кабинет, – заговорщическипрошептал он, – у меня там есть кое-что необычное!

Украдкой шмыгнув в коридор, скорее как вор, нежели хозяиндома, лорд Катерхэм прошел в свой кабинет. Подойдя к стенному шкафу, он вынулоттуда несколько бутылок.

– Разговоры с иностранцами всегда вызывают у меняжажду! – виновато объяснил он. – Ума не приложу, почему такпроисходит!

В дверь постучали, и на пороге появилась Вирджиния.

– Сделайте коктейль и для меня! – попросила она.