Однако квартира стояла пустая, и даже записочки ЕлизаветаИгнатьевна на столе не оставила. Старушки сели на кухне и стали размышлять, чтоже могло с ней приключиться. Ни о каких родственниках Лиза им не рассказывала.Имелись какие-то бывшие сослуживцы и стародавние знакомые, но где их искать,они не знали. Попробовали изучить телефонную книжку, но никому позвонить так ине решились — время позднее, и объясняться с незнакомыми людьми им казалосьзатруднительным. Минуло и десять, и одиннадцать — Лиза не появлялась. Ониприслушивались к останавливающимся под окнами машинам — может, она на таксиприехала, ловили шорохи за дверью — вдруг ключ повернется, и тогда отляжет отсердца, и настроение сразу поднимется. Но все было тихо. Время шло кдвенадцати, и они стали всерьез обсуждать, обращаться ли сразу в милицию илисначала обзвонить больницы.

— Как думаешь, сексуальных маньяков можноисключить? — спросила Светлана Петровна.

Подруга в ответ лишь вздохнула:

— Дорогая, в нашей стране можно исключить тольконападение диких слонов.

Окончательно расстроившись, решили выпить и как-то незаметноприкончили начатую на прошлой неделе бутылку настоянной на лимонных коркахводки — произведение Елизаветы Игнатьевны.

Обе сидели на кухне, грустные, тихие и слегка окосевшие,почти не разговаривая, готовясь к последнему отчаянному шагу, когда изпредбанника до них донесся шум.

Радостно вскрикнув, старушки бросились к двери, нооказалось, что шум раздавался из-за внешней двери в тамбуре.

— Странно, что это она так долго с ключами возится, мыведь на один замок закрыли, — задалась вопросом Александра Станиславовна.

— Давай ей сами откроем…

— Подожди, может быть, это соседи? Посмотри вглазок, — потребовала Светлана Петровна.

Александра Станиславовна прильнула правой половиной лица кдерматиновой обивке и задохнулась от волнения.

— Сюда кто-то лезет, — страшным шепотом сообщилаона. — Огромный! Теперь понятно, что случилось. Лизку по голове стукнули,потом ограбили, забрали ключи и теперь хотят обчистить квартиру.

Светлана Петровна немедленно принялась трястись от страха иклацать зубами, производя примерно такой же шум, что и ее старая стиральнаямашина.

— Как же мы теперь? — заканючила она. — Давайв окно кричать, а?

— Погоди, он, кажется, один. Да, один. Думает, здесьникого нет, гадина поганая. Вот что, — твердо сказала она. — У меня ссобой есть газовый баллончик. У тебя ничего?

Светлана Петровна помотала годовой и, заведя глаза,выдохнула:

— Милицию, милицию скорее!

— Да они пока приедут… Слушай, у Лизы в духовкечугунный утюг стоит, помнишь? Тащи его сюда. Мы сами обороняться будем.

— Я боюсь…

— Тащи, тебе говорят!

В глазах Александры Станиславовны появился подогретыйалкоголем азарт. Когда утюг оказался у нее в руках, она скомандовала шепотом:

— Стань у выключателя. Как только я махну рукой,включаешь свет в коридоре и давишь баллончик вот здесь, понятно?

— А ты?

— А я дверь распахиваю и бью его утюгом!

— Куда?

— Да куда попаду.

Александра Станиславовна попала Медведю точно по затылку.

— Господи, здоровый какой, — простонала она, сиспугом оглядывая свой охотничий трофей. — И что же нам с ним делать-то?

— Надо связать, если он жив, — трусливо подсказалаСветлана Петровна.

Трусила она потому, что сумела выполнить лишь половину поставленнойзадачи — включила свет. Баллончик с газом ей не поддался, хотя она давила нанего изо всех сил.

— Слушай, а где у Лизы бельевые веревки? Если бы онадома была, представляешь, что этот зверюга с ней мог бы сотворить?

Светлана Петровна даже представлять себе этого не хотела ипобежала в комнату искать веревки.

— Может, простынями его? — крикнула из коридораАлександра Станиславовна, гордая своей победой над злом.

Зло было массивное, с бугристой спиной и огромнымикулачищами.

— Я тут клейкую ленту нашла, — пискнула СветланаПетровна. — Широкую такую. Наверное, она для окон. Сгодится?

Лента сгодилась, и спустя четверть часа Медведь от шеи добашмаков был плотно ею спеленут и сделался похожим на мумию неизвестного наукефараона.

Скручивая его, старухи забыли, о первом испуге и дажеувлеклись процессом. Но наконец дело было сделано.

— А он жив вообще-то? — поинтересовалась однаподруга у другой.

— Да не бойся, жив. Что такому бугаю сделается? Сопитвон, как бульдог.

— А может, ему еще рот заклеить? — предложиларасхрабрившаяся Светлана Петровна. И не став дожидаться санкции подруги, взялаи заклеила.

— Зря, — покачала головой та. — Как он будетрассказывать, куда Лизу дел?

— Пусть он милиции рассказывает! Менты быстреньковыяснят, что он за фрукт. — И тут взгляд ее упал на пиджак Медведя,который он уложил на коврик в предбаннике, а они подобрали. — Да мы и самиможем все про него узнать! Сейчас карманы проверим!

— Думаешь, он с паспортом пришел квартируграбить? — усомнилась Александра Станиславовна. — Хотя черт егознает. Вон, галстук на нем.

Иван медленно приходил в себя. Казалось, что настоящуюголову ему заменили на чугунную — она была тяжелой и гудела, как колокол. Ротпересох, и язык неожиданно перестал в нем помещаться. Ни рукой, ни ногой онпошевелить не мог и не сразу понял почему. С трудом приоткрыв глаза, увиделстоящих над ним двух пожилых дамочек и застонал: ну какой же идиот! На радостяхзабыл позвонить в квартиру, прежде чем лезть туда! Домушник хренов, напугалдвух бабок, они его со страху чуть не убили. «А может, еще убьют? —неожиданно испугался Иван. — Старухи бывают такими мстительными ижестокими — Тарантино и не снилось».

— «Федеральная антитеррористическая службабезопасности», — медленно прочитала Александра Станиславовна в егоудостоверении и вместо того, чтобы удивленно ахнуть, с неудовольствиемдобавила: — Спецслужб развелось, как бездомных собак. А этот тип на фотографиипохож на фашиста.

— Придется нам его развязать, — с огромнымсожалением откликнулась Светлана Петровна. И здравомыслящим тоном добавила: —Пока он в себя не пришел.

Медведь уже пришел в себя, но решил не подавать вида.

— Мы его развяжем, как только он скажет, гдеЛиза. — И Александра Станиславовна расклеила Ивану рот.

— Лиза в больнице, — не выдержал и все-таки подалголос Медведь. Поскольку говорил он густым малиновым басом, обе старушенциислегка струхнули. — Жизнь ее сейчас вне опасности. На нее напали впереулке и стукнули по голове.