всей классической музыке.

– О-о, – протянула я разочарованно. – Значит, мне нравятся лишь очевидности? Ты намекаешь, что я мещанка?

Он улыбнулся.

– Нет. Как раз наоборот. Он знаменит, потому что Вагнер применил здесь изобретенный им новый тип гармонии.

– Как можно изобрести новый тип гармонии?

– Ну… Ты знаешь, что обычные аккорды состоят из трех нот, которые отстоят друг от друга на терцию?

– Да, Генри, в общих чертах я разбираюсь в аккордах, спасибо.

– Извини, я просто…

– Хотел как лучше.

– Да, извини.

– Продолжай.

– До тех пор никому – во всяком случае, в европейской музыке – не приходило в голову создавать аккорды, состоящие не из терций. Этого просто не было. Принято было, что аккорды должны звучать, ну, скажем, красиво.

– Логично.

– Постепенно нетерцевая гармония становилась все более модной, но Вагнер был первым, кто по-настоящему использовал ее, поэтому впоследствии структуру таких аккордов назвали в честь его оперы – «тристан-аккорд».

– Итак, он изобрел аккорд? Значит, никто раньше не играл ноты в такой последовательности?

– Ну, я уверен, что кто-то играл. Думаю, тут лучше сказать, что он первый запатентовал этот тип гармонии.

– А! Кто успел, тот и съел! – перевернувшись на спину, резюмировала я и уставилась на стеклянную люстру, рука Генри скользнула мне на бедро. – Так как именно это выглядит в нотной грамоте?

– Ну, помогай. Я думаю, что тристан-аккорд – это фа… си… – Он прищурился и провел пальцами по моему животу, как по воображаемой клавиатуре, нажимая на то место, где должна быть та нота, которую он называл: – …ре-диез и соль-диез? Но это может быть любой аккорд, состоящий из этих интервалов: увеличенная кварта, увеличенная секста и увеличенная нона над басовой нотой.

– Умница, – сказала я и поцеловала его.

– Мне кажется, я влюбилась в Генри, – сказала я на следующее утро, глядя на свой «полный английский завтрак».

Мила и Джесс уставились на меня. Меня действительно переполняли чувства. Любовь. Черт. Я была влюблена в Генри. Стоило мне произнести эти слова вслух, как внутри меня словно разблокировался какой-то крошечный, забытый клапан, и я заревела.

– Простите, – сказала я, закрывая лицо руками.

– Эй, успокойся, – рассмеялась Джесс. – Алло, подруга, да все с тобой нормально. – Она подскочила, пересела на мою сторону стола и обняла меня.

– Я тоже влюблена, – заявила Мила.

– Не перетягивай одеяло, – приструнила ее Джесс.

– Я вам еще не рассказала, девочки, – проигнорировав замечание Джесс, продолжила Мила. – Мы с Найлом обменялись словом на букву Л.

– Да вы с Найлом танцуете вокруг этого слова со времен Эдинбурга, – фыркнула Джесс.

– Это здорово, подруга, – сказала я, вытирая слезы.

– Спасибо тебе, Джони. Вот это правильный ответ. Это случилось на прошлой неделе. Мы ходили в парк развлечений в Блэкхите, и он признался, когда мы на колесе обозрения поднялись на самую вершину.

– Какая патока, – язвила Джесс.

– Это вышло так мило. Найл совсем не фанат высоты. Вы знали об этом? Он так сильно сжимал мою руку, что мне было больно. И вот мы оказались на вершине, оттуда виден весь город, это просто потрясающее зрелище. Линия горизонта словно плавала в дымке. И я такая: «Я люблю Лондон». А он такой: «А я люблю тебя!»

– Блевотина, – скривилась Джесс.

Мила бросила на нее свой знаменитый убийственный взгляд – взгляд, который спасал наши шкуры, когда мы были подростками и над нами издевались хулиганы из других школ. Она редко использовала его по отношению к нам.

– Детка, – спасовала Джесс и взяла ее за руку. – Я рада за тебя, правда.

– Спасибо, – сказала Мила и свободной рукой дотянулась через стол до моей руки, так что теперь мы замкнули круг рукопожатий. – Я призналась, что тоже люблю его. Это какое-то безумие. Ведь все это время мы были друзьями.

– Наконец-то свершилось! – пробубнила Джесс.

– Могу я поделиться с вами одним бредом? – заговорщицки спросила Мила.

Мы с Джесс с готовностью закивали.

– Мне кажется, я всегда его любила.

– Ой, погоди, – начала я. – Это с универа, что ли? Я в том смысле, мы все подозревали, что он тебе нравится.

– Нет, – ответила Мила. – До университета. Ну, типа, задним числом. Я чувствую, что любила его, когда он был ребенком, потом подростком, вплоть до того, как мы впервые встретились в этом чумовом баре студенческого профсоюза. Любила до встречи с ним. Это бессмыслица, я понимаю.

– Это сильно, – в растерянности сказала я.

Джесс демонстративно кашлянула – мы вышли за рамки перевариваемой ею сентиментальности.

– Короче, когда ты собираешься признаться Генри, Джо? – спросила она.

– Господи, – взмолилась я. – Понятия не имею.

На лестнице обнаружилась газетная вырезка, которую Фиона обещала оставить для меня:

ЕЖЕГОДНЫЙ КОНКУРС РАССКАЗОВ

Первый приз: 3000 фунтов стерлингов.

Второй приз: 2000 фунтов стерлингов.

Третий приз: 1000 фунтов стерлингов.

Отбор заявок производится экспертной комиссией писателей и критиков.

Последний день для подачи заявок: 1 октября.

Я отправила вырезку в свой блокнот. Пришло время позвонить Дилу.

– Ага, – ответил он после первого же гудка.

– Ждал чьего-то звонка? – спросила я.

– Не без этого.

– Короче, мне нужно с тобой поговорить. О той ночи в доме моих родителей…

– Уф, свершилось. А я все терзался, когда мы поговорим об этом.

– Что?

– А что?

– Есть необходимость говорить об этом? – растерялась я.

– Ты ж сама только что заговорила об этом.

– Срань господня, нет. Послушай, – запутавшись, я сделала глубокий вдох.

– Так что? О господи, что, Фил? Ненавижу это твое «послушай».

– Есть новость. По-моему, новость хорошая.

– Выкладывай уже.

– Я… я, похоже, нет, я действительно, на самом деле влюбилась. В Генри.

Последовала пауза.

– О-о, – в голосе Дила прозвучало облегчение, возможно, с оттенком разочарования. – Я ожидал более драматической развязки.

– Ну, вот так.

– Поздравляю. Это благотворно влияет на цвет лица. Насколько я слышал.

– Так что никому не рассказывай, Дил. О том, что произошло там, у моих родителей, хорошо? Теперь все серьезно.

Он издал такой звук, как вздох, только с закрытым ртом.

– Мой рот на замке, – торжественно произнес он, и я внезапно вспомнила его губы, прижатые к стеклу дверцы моей машины.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Это все? Я отключаюсь, жду другого звонка.

10

Наконец план был утвержден. На согласование ушло много страниц переписки в чате – Дил почти не отвечал, Джесс строчила однотипное: «Дам знать как можно скорее», а Мила бомбардировала нас капслоком и обилием восклицательных знаков, но в итоге все было устроено. На следующих выходных я, Дил, Пэдди и Джесс отправимся на машине в Корнуолл, в