Я щупаю рукой в темноте, пока не нахожу телефон на полу.

Просто дай знать, что с тобой все хорошо… Мне страшно, вдруг что-то случилось… прости, что я болтала так много о себе.

Я жду и жду, но ничего не происходит. Наконец я засыпаю с телефоном в руке, мысли о поцелуях с Сетом и тревога о Клодии сменяют друг друга.

* * *

– Вивви. Эй, Вив. – Мама легонько трясет меня за плечо.

Я моргаю, пытаясь понять, что происходит. Солнечный свет льется сквозь жалюзи.

– Я опаздываю в школу?

Мама сидит рядом со мной на краю кровати.

– Нет, дорогая, сегодня суббота. Рождественские каникулы.

Я тру глаза, пытаясь проснуться.

– Да, точно.

– К тебе пришла Клодия. – Мама смотрит на меня с беспокойством. Я поднимаю взгляд и вижу мою лучшую подругу в дверях. На ней черные леггинсы и просторная толстовка Ист Рокпорт Трек. Ее глаза красные, а губы сжаты в тонкую линию.

– Клодия? – говорю я, сна ни в одном глазу. Она немного хлюпает носом и слабо машет мне, а мое сердце заходится в тревоге.

– Я оставлю вас наедине. – Мама встает и приобнимает Клодию, прежде чем выйти и закрыть дверь спальни.

– Иди сюда, – говорю я, выбираясь из-под одеяла. Я хлопаю по кровати, и через секунду она уже утыкается лицом в мои розовые простыни с девушками-ковбоями. Она начинает плакать.

– Эй, эй! – Я прижимаюсь к ней. – Что случилось, Клодия? Пожалуйста, скажи мне, что случилось.

Ясно, что сначала мне надо ей дать выплакаться, поэтому я сижу и мысленно пробегаю по списку всего ужасного, что могло так расстроить мою лучшую подругу.

Кто-то умер? Нет, мама бы уже узнала об этом от мамы Клодии или бабули.

Ее родители расстались? Нет, они вместе сотню лет, и Клодия всегда жаловалась, что они целуются с языком даже перед ней и ее братьями.

У нее неприятности в школе? Но Клодия всегда следовала правилам.

Наконец она садится, делает глубокий вдох и вытирает последние слезы со щек.

– Прости… что не ответила тебе прошлой ночью.

Я хмурюсь.

– Клодия, фиг с ним! Не извиняйся. Я хочу знать, что с тобой произошло! – Я сжимаю ее руки, а потом обнимаю ее. Я настолько крупнее Клодии, что мне всегда легко ее обхватить, когда мы обнимаемся, и сейчас я действительно этому рада.

– Ладно, кое-то случилось со мной вчера. После обеда. – Она смотрит на свои руки. Ее щеки порозовели. Красные пятна появляются на шее и груди.

– Что? – Мое сердце колотится.

– Помнишь, как я ушла из столовой? Мне нужно было вытащить спортивный костюм из шкафчика в раздевалке, чтобы отнести его домой и постирать на каникулах?

– Да, – я киваю. – Помню.

– Ну и когда я выходила из нашей раздевалки, я наткнулась на Митчелла Уилсона. – Она выплевывает имя. Потом закрывает глаза и трясет головой.

Что-то тяжелое начинает опускаться на меня, грозя раздавить.

– Знаешь тот коридор, прямо за раздевалкой?

Тот коридор плохо освещен и обычно пустует. Коридор, где нет классов или кабинетов тренеров и учителей.

Я киваю, ощущая тошноту.

– Ну, Митчелл подошел ко мне и сделал свое тупое «толкни и хватай», – говорит она. – Только… когда он схватил меня, то прижал меня к стене и засунул руку под кофту. И он… – Она потирает нос, скривившись. – Он схватил меня за грудь и стиснул.

Тупой придурок.

– Ох, Клодия, – говорю я тихим голосом. – Клодия, мне так жаль.

Клодия снова плачет, и я понимаю, что тоже плачу.

– Потом стало еще хуже. – Клодия вытирает слезы, катящиеся по ее щекам. – Я сказала ему остановиться. Что он делает мне больно. А он просто посмеялся. Он прижимал меня к стене и лапал меня. Я чувствовала его горячее дыхание на шее. И было больно. Очень больно.

Моя Клодия. Почти сестра. С ней я глупо хихикала, кричала от радости, шепотом делилась своими мечтами и тайными страхами.

– Как ты спаслась? – спрашиваю я.

Клодия закрывает глаза.

– Я не спаслась. Он просто потом взял и ушел. – Она смотрит на меня широко открытыми глазами. – И знаешь, что было самое страшное? У него было такое выражение на лице. Мертвое. Словно это мог быть кто угодно.

Я снова беру Клодию за руки и сжимаю их.

– И это еще не конец, – говорит Клодия. Она шмыгает носом.

Я пристально смотрю на нее.

– Боже мой, он что, вернулся?

Клодия качает головой.

– Нет, я пошла к мистеру Шелли.

Мистер Шелли, один из заместителей директора. Тот, кто забрал Джану Сайкс за нарушение дресс-кода. Правая рука директора Уилсона.

– И что случилось? – Я с ужасом жду ответа.

– Ну, я пошла в его кабинет, – говорит Клодия. – Не могу поверить, что сделала это. Может, на автопилоте. Я пошла и рассказала ему, ну… не вдаваясь в подробности. Просто сказала ему, что Митчелл сыграл со мной в «толкни и хватай», и это меня обидело.

– Так и сказала ему? Игра «Толкни и хватай»?

Клодия кивает.

– И он знал, что это значит?

Клодия снова кивает.

– О да, он знал, о чем речь. Думаю, они все знают. Но никому нет дела. – Ее голос такой безжизненный.

– Так что случилось потом?

Клодия хмурится и поджимает губы.

– Он посмотрел на меня и сказал, что Митчелл просто шутил и что мне нужно отдохнуть и забыть об этом. – Клодия больше не плачет. – А потом он сказал, что мне надо воспринимать это как комплимент.

– Охренеть, – отвечаю я.

Какое-то время мы сидим в тишине. Я больше не вспоминаю вчерашний вечер с Сетом. Все мои мысли занимает Митчелл со своей мерзкой выходкой.

– Ты сказала родителям?

Клодия качает головой.

– Нет. Я побоялась. Моя мама впала бы в бешенство, а мой папа… не представляю, что бы он сделал.

– Ты же не думаешь, что он мог бы убить Митчелла?

Клодия пожимает плечами в неуверенности.

– Возможно. Я не знаю. Ему нравятся «Пираты» Ист Рокпорта. В школе он был защитником.

Я хочу сказать Клодии, что вряд ли ее отец не защитил бы ее, потому что любит футбол. Но как я могу быть уверена?

– Я устала, – внезапно говорит Клодия. – Я просто хочу полежать здесь и ни о чем не думать. – Она падает обратно на мою кровать и смотрит в потолок. – Но мне стыдно. Я должна спросить тебя о свидании.

Я слегка толкаю ее.