Я ее в Пэнси услышал. Ее крутил один малый, живший этажом выше, и я пытался купить ее у него, потому что знал, что старушка Фиби была бы от нее без ума, но он ее не продал. Это очень старая, зверская пластинка, которую записала эта цветная певица, Эстель Флетчер, лет двадцать назад. Она поет очень в духе диксиленда, словно в борделе, и ничуть не слащаво. Если бы такое пела белая девушка, у нее бы это вышло по-детски, но старушка Эстель Флетчер знала, что, блин, по чем, и пластинка эта одна из лучших, что я в жизни слышал. Я решил, что куплю ее в каком-нибудь магазине пластинок, открытом в воскресенье, а затем пойду с ней в парк. Было же воскресенье, а Фиби довольно часто катается в парке на роликах по воскресеньям. Я знал, где она в основном зависала.

Было не так холодно, как днем раньше, но солнце все равно не выглядывало, и погода для прогулки была так себе. Но кое-что меня порадовало. Прямо передо мной шла такая семейка, по которой сразу видно, что она только что из церкви: отец, мать и мелкий лет шести. Вид у них был как бы бедный. Отец носил такую жемчужно-серую шляпу, какие носят в основном бедняки, когда хотят хорошо выглядеть. Они с женой просто шли себе, разговаривали и совсем не обращали внимания на мелкого. А мелкий был классный. Он шел не по тротуару, а по улице, но вдоль самого бордюра. Он во всю старался идти ровно-ровно, как мелкие делают, и все время что-то напевал. Я подошел поближе, чтобы расслышать, что он поет. Он пел эту песню: «Если кто кого поймает вечером во ржи.» И голосок был такой тоненький. Он пел просто по приколу, это было видно. Мимо гудели машины, повсюду тормоза визжали, родители не обращали на него внимания, а он, знай себе, вдоль бордюра идет и поет: «Если кто кого поймает вечером во ржи.» У меня стало легче на душе. Уже не так тоскливо.

На Бродвее была толкучка и неразбериха. Было воскресенье и всего около двенадцати дня, но все равно была толкучка. Все шли в кино – «Парамаунт”, “Астор”, “Стрэнд” или «Кэпитал” или другое не менее безумное место. Все были приодеты по случаю воскресенья, и от этого было только хуже. Но самое худшее было в том, что им всем очевидно хотелось в кино. Сил не было смотреть на них. Я могу понять, когда кто-то идет в кино потому, что больше нечем заняться, но, когда кто-то действительно хочет пойти и даже спешит, чтобы быстрее туда попасть, меня это чертовски угнетает. Особенно, когда вижу миллионы человек, стоящих в такой длинной, ужасной очереди, по всему кварталу, ожидая мест с таким зверским терпением и все такое. Ух, не терпелось поскорей убраться с этого поганого Бродвея. Мне повезло. В первом магазине пластинок, куда я зашел, оказалась пластинка «Малышки Ширли Бинс.» С меня взяли за нее пять баксов, поскольку ее было так трудно достать, но мне было все равно. Ух, я вдруг почувствовал себя таким счастливым. Мне не терпелось добраться до парка и посмотреть, там ли старушка Фиби, чтобы отдать ей пластинку.

Когда я вышел из магазина пластинок, я увидел эту аптеку и зашел. Я подумал, может, звякну старушке Джейн и узнаю, не приехала ли она на каникулы. Так что я зашел в телефонную будку и позвонил ей. Беда только в том, что ответила ее мама, так что пришлось повесить трубку. Не хотелось заводить с ней долгий разговор и все такое. Короче, не любитель я болтать по телефону с мамами девушек. Но мне бы стоило спросить, не дома ли Джейн. Я бы от этого не сдох. Но не было настроения. Для такой фигни на самом деле нужно настроение.

Мне еще нужно было достать эти чертовы билеты в театр, так что я купил газету и посмотрел, какие спектакли показывают. Поскольку было воскресенье, показывали всего где-то три спектакля. Что я сделал, я пошел и купил два места в партере на «Я узнаю любимого”. Это был бенефис или вроде того. Мне не слишком хотелось это смотреть, но я знал, что старушка Салли, королева туфты, будет пускать слюни до пола, если я скажу ей, что достал эти билеты, потому что там были Ланты[15] и все такое. Ей нравятся спектакли, которые считаются очень утонченными и выдержанными, и все такое, с Лантами и все такое. А мне – нет. Мне не слишком нравятся всякие спектакли, если хотите знать. Они не так плохи, как кино, но из-за них уж точно не стоит сходить с ума. Между прочим, я ненавижу актеров. Они никогда не ведут себя, как люди. Они только так думают. Кое-кто из хороших, те – да, едва-едва, но все равно не настолько, чтобы на это приятно было смотреть. А если какой-то актер по-настоящему хорош, ты всегда видишь, что он знает, что хорош, и это портит дело. Взять хотя бы сэра Лоуренса Оливье. Я видел его в ”Гамлете” – Д. Б. брал меня с Фиби в прошлом году. Сперва он взял нас на ланч, а потом – на спектакль. Он его уже смотрел, и по тому, как он о нем рассказывал за ланчем, мне тоже чертовски захотелось посмотреть его. Но мне не слишком понравилось. Я просто не вижу, что такого потрясающего в сэре Лоуренсе Оливье, вот и все. У него зверский голос, и он чертовски обаятельный парень, и на него приятно смотреть, когда он ходит или дерется на дуэли или что-нибудь еще, но он ничуть не похож на Гамлета, как мне рассказывал о нем Д. Б. Он слишком походил на генерала, блин, а не на грустного, загнанного типа. Лучшая часть во всей картине была та, где брат старушки Офелии – тот, что ввязывается в дуэль с Гамлетом в самом конце – уезжает, и его отец дает ему кучу советов. Пока отец давал ему кучу советов, старушка Офелия как бы дурачилась с братом, вынимала его клинок из ножен, дразнила и все такое, пока он старательно делал вид, что вникает в это фуфло, что толкал его отец. Это было прикольно. Я прямо смотрел и балдел. Но такое нечасто увидишь. Единственное, что понравилось старушке Фиби, это когда Гамлет гладит по голове эту собаку. Фиби подумала, это мило и забавно, и так