— Сам идти сможешь, если я поддержу? Или тебя на рукивзять?

— Попробую идти.

Билл помог мне подняться. Я привалился к нему, и мы пошли кего машине. Помню только первые несколько шагов.

Когда везущая меня прекрасная колесница, вместо того чтобымерно покачиваться, подпрыгнула на ухабе, я очнулся, попытался поднять руку ипонял, что она закреплена и к ней подсоединена трубочка капельницы. Я решил,что буду жить. Пахло больницей.

Я проверил свои внутренние часы. Учитывая, сколько временипрошло, в том, что я жив, есть и моя личная заслуга. Мне было тепло и хорошо —настолько, насколько возможно после пережитого. Я удовлетворенно закрыл глаза,вдавив голову в подушку, и опять заснул.

Позже, когда я снова проснулся, мое самочувствие стало ещелучше. Появилась медсестра и сообщила, что доставили меня сюда семь часов назади что скоро придет доктор, чтобы поговорить со мной. Потом она подала мнестакан воды и сказала, что снег перестал идти. Наверное, ей до смерти хотелосьузнать, что со мной стряслось.

Я решил, что пора сочинить легенду, и чем проще, тем лучше.Значит, так: я возвратился домой после долгого пребывания за границей.Проголосовал на дороге, добрался до дома, а там на меня напал не то бандит, нето грабитель, напуганный моим появлением. Я выполз из дома в поисках помощи.Все.

Поведав эту нехитрую историю врачу, я поначалу не могпонять, поверил он мне или нет. Доктор оказался грузным мужчиной в летах сотечным морщинистым лицом. Звали его Бейли, Моррис Бейли. Он спросил меня:

— Вы рассмотрели того, кто напал на вас?

Я покачал головой:

— Было темно.

— Он вас ограбил к тому же?

— Не знаю.

— Бумажник у вас был при себе?

Я решил, что на этот вопрос на всякий случай лучше ответитьутвердительно.

— Когда вас сюда доставили, бумажника при вас не было.Значит, вас все-таки ограбили.

— Наверное, — согласился я.

— А меня вы совсем не помните?

— Не сказал бы. А что, должен помнить?

— Когда вас только привезли, мне показалось, что мыгде-то виделись.

— А потом? — поинтересовался я.

— Что за странная одежда на вас была, что-то вродеформы?

— Последний писк. Так теперь модно за границей. Так выговорите, я показался вам знакомым?

— Да, — кивнул врач. — А «за границей» — это где, еслине секрет? Откуда вы приехали?

— Я много путешествовал, — уклончиво ответил я. — Но выведь что-то хотели мне сказать...

— Да, — спохватился врач. — Понимаете, клиника у насмаленькая, а несколько лет назад один ушлый агент уговорил директора приобрестикомпьютер, в память которого вводятся данные истории болезни. Ну мало ли —вдруг в здешних краях увеличится население и нам придется расширяться...Компьютер влетел в копеечку, а мы так и не расширились. Словом, толку от негомало, разве что истории болезни перестали валяться по всей клинике — раньше имидаже реанимационная была завалена. Ну и, конечно, персонал обленился доневозможности. Но это я так, наши проблемы... Ну так вот, когда мистер Ротназвал мне ваши имя и фамилию, я быстренько пробежался по файлам и понял,почему вы показались мне знакомым. Той ночью, семь лет назад, я тоже дежурил вприемном покое — в тот самый день, когда вы угодили в аварию. Я вас и штопалтогда — и был уверен, что вам не выкарабкаться. Вы меня удивили — и тогда, итеперь. Я даже шрамов не нашел, а ведь им следовало бы сохраниться. Славненьковы поправились.

— Спасибо. Слава добрым докторам! — улыбнулся я.

— Вы мне сообщите ваш возраст — для записи в историюболезни.

— Тридцать шесть, — не задумываясь, ответил я. Самаябезопасная цифра.

Доктор что-то черканул в блокнот, что лежал у него наколенях.

— Знаете, я готов поклясться: когда я вас осматривал,мне показалось, что семь лет назад вы выглядели точно так же, как сейчас.

— Здоровый образ жизни.

— Вы свою группу крови знаете?

— Кровь у меня экзотичная, но рассматривайте ее какчетвертую с положительным резусом. Мне можно любую вливать, а вот мою никомувливать не советую.

Врач кивнул:

— Ваш случай требует отчета для полиции, понимаете?

— Догадываюсь.

— Я подумал, что вы сами пожелаете подумать об этом.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Так, значит, вы тогдадежурили? Забавно. А помните еще что-нибудь про тот случай?

— То есть? Вы о чем?

— Об обстоятельствах, при которых меня сюда доставили.У меня память напрочь отшибло. Я в себя пришел только тогда, когда меняперевезли в другую клинику... «Гринвуд», что ли. Вы помните, как я сюда попал?

Как раз тогда, когда я решил, что выражение лица доктораМорриса не меняется ни при каких обстоятельствах, он нахмурился.

— Мы посылали за вами «скорую».

— А кто ее вызвал? — спросил я. — Кто сообщил о несчастномслучае? Как?

— Я вас понял, — кивнул доктор. — «Скорую» вызвалполицейский патруль. Если я верно помню, кто-то стал свидетелем аварии ипозвонил в ближайший полицейский участок. Они послали к месту происшествия своюмашину, убедились, что вызов не ложный, и вызвали «скорую». Вот и все.

— А кто полицию вызвал — это нигде не зафиксировано?

Врач пожал плечами:

— Мы за подобными мелочами не следим. А ваша страховаякомпания не интересовалась? Запроса не делала? Вот они, наверное, могли бы...

— Знаете, я, как поправился, почти сразу уехал заграницу и больше ко всему этому интереса не проявлял. А в полиции такие вызовыфиксируют?

— Наверняка. Не знаю, правда, как долго у них хранитсяинформация такого рода. Вот только если... — хмыкнул доктор, — к ним тоже незаглянул тот ушлый агент. Да на что вам это теперь? Дело прошлое. Ваш друг Ротвам лучше меня расскажет...

— Дело не в вызове, — сказал я. — Просто хочетсяузнать, что на самом деле произошло. Я много лет пытаюсь вспомнить и не могу.Ретроградная амнезия.

— У психиатра не консультировались по этому вопросу? —спросил врач.