Володя блестяще удерживается в рамках золотого сечения, я же, каюсь, часто просто играю в сочувствие и из-за моей благодатной внешности и незаурядных актерских данных мне верят.

Но, как бы Володя ни стремился переводить отношения с пациентками на профессиональные рельсы, они в него влюбляются, чего избежать никак нельзя. До сих пор он, правда, умудрялся держать их всех на отдалении, позволяя любить себя на платоническом уровне. Впрочем, любое лицо мужеска пола привлекает внимание наших пациенток; когда к нам поступают на лечение мужчины, они обычно крутятся вокруг, но, как назло, эти представители когда-то считавшегося сильным пола либо в таком возрасте, что женщин они уже не волнуют, либо в таком состоянии, что их никто не волнует.

Эрик, провожаемый алчными женскими взглядами, ввалился ко мне в маленькую угловую ординаторскую (в ней же когда-то принимала больных и моя сестра) и изящно вбросил свое исхудавшее тело в потертое кожаное кресло.

- Три ночи не спал, - пожаловался он вместо приветствия. - Проклятая работа! Наконец-то начальство отпустило домой на заслуженный отдых. Я решил заскочить по дороге к тебе, чтобы рассказать о моих успехах - если я добреду до своей кровати, то упаду, как мертвый…

- Судя по твоему виду, ты трое суток не только не спал, но и не ел тоже. Так ведь? - впавшие щеки и горевшие нездоровым блеском глаза красавца детектива вызвали у меня безусловный рефлекс, присущий любой нормальной женщине: поскорее накормить голодного самца. Многие мои пациентки не переживали бы семейные драмы, если бы это инстинктивное движение души у них не атрофировалось - или не было бы задавлено проповедями современных феминисток.

- Ну, не трое суток, а так, только с ночи… А у тебя есть что есть? - Эрик в одно мгновение из изящного томного красавца превратился просто в изголодавшегося мужчину - и стал мне в таком качестве гораздо ближе.

Но чем его кормить? Пока я раздумывала, насытится ли он моими бутербродами или надо послать кого-нибудь из готовых к выписке больных к воротам, где недавно поставили ларек с горячей едой, в дверь постучали, и на пороге показалась рыжеволосая красавица в русском стиле, с длинной косой.

- Вы просили меня зайти, Лидия Владимировна? - задала она вопрос мне, но при этом не отрывала глаз от Эрика.

- Знаешь, Леля, я бы хотела поговорить с тобой позже. Как видишь, у меня посетитель…

- Простите, Лидия Владимировна, я как раз хотела предложить вам перекусить - ко мне приходила подруга и принесла столько разных вкусностей, что нашей палате одной с ними не справиться.

Вы ведь не откажетесь, правда? - и, не дожидаясь моего ответа, она снова исчезла за дверью, причем у меня создалось впечатление, что даже повернувшись к нам спиной, она продолжала сверлить Эрика взглядом.

- Это кто такая? Медсестра? - поинтересовался объект ее внимания.

- Нет, как ни странно, больная.

- Блатная?

- Ничуть не бывало! Она поступила сюда месяц назад, вся в слезах и соплях - муж ушел к другой. А сейчас она наконец начинает понимать, что кроме ее мужа - дерьмо, кстати, порядочное, я с ним говорила - на свете существуют и другие мужчины. И это открытие ей понравилось. Этой пациенткой я могу гордиться! Уверяю тебя, если бы ты встретил ее на две недели раньше, ты бы ее просто не заметил - так, серая мышка, существо неопределенного возраста…

- Ну что ты, Лида! Разве можно не заметить такую роскошную шевелюру?

Я прикусила губу. Если бы Леля Семенова не была моей пациенткой, то я непременно рассказала бы Эрику о чудесах, которые способна совершить с женщиной, если ее волосы от депрессии стали тусклыми и бесцветными, простая хна, но профессиональный долг призывал меня к молчанию. Но тут вплыла она сама, с уставленным яствами подносом в руках и стала за нами ухаживать - вернее, ухаживать за Эриком; меня, она судя по всему, просто не видела. Когда она вышла, благодарный детектив с набитым ртом заметил:

- Лида, если тут тебя так кормят каждый день, тебе можно позавидовать. Ты о чем-то задумалась?

- Да, о том, что поднос они стащили из столовой, и вот-вот к нам влетит санитарка Зина и будет ругаться последними словами. Впрочем, при тебе она не сможет произнести ни слова… А если бы меня так все время угощали, я не влезла бы в юбку - а ты заметил, наверное, как я люблю узкие юбки.

Но если ты уже утолил первый голод, то, может быть, перейдем к нашим баранам?

Но сделать это нам не удалось, потому что в ординаторскую без стука вошел Володя. Он был хмур, что очень ему не шло, и под глазами у него, как и у Эрика, были круги - он оставался в отделении после ночного дежурства.

- Что тут происходит? - спросил он, не здороваясь.

Я, взглянув на его мрачное лицо, проглотила готовый сорваться с губ едкий ответ, а вместо этого улыбнулась ему - средненько, улыбкой номер три, - и предложила:

- Хочешь перекусить, Володя? Эрик выяснил для нас кое-что ценное и зашел в стационар, чтобы рассказать нам об этом, прежде чем свалится - он не спал трое суток.

Володя внимательно вгляделся в спешно насыщающегося Эрика, оценил его небритость и несвежий воротничок рубашки, и тут же смягчился: наверное, ощутил прилив солидарности - не мужской, а просто солидарности с человеком, который, как и он, хочет ночью спать, но должен вместо этого работать.

- Нет, спасибо, Лида, я не хочу есть, - сказал он, усаживаясь на колченогий стул и покорно принимая от меня чашку кофе и бутерброд. - Я извиняюсь за вторжение, просто я хотел выяснить, из-за чего во вверенном мне учреждении такой переполох, - продолжал он, уже приступив к трапезе.

- Какой переполох?

- Ну как же, пациентки бегают с безумными глазами, больная Перепелкина чуть не сбила меня в коридоре и даже не извинилась, а Надежда Прокоповна - пожилая дама, у которой дочка сделала себе операцию и стала мальчиком - при мне назвала эту рыжеволосую… Семенову, кажется… - шлюхой! Еще немного, и они вцепятся друг другу в волосы!

И тут до меня дошло.

- Это все Эрик, - произнесла я сдавленным голосом и так расхохоталась, что мне пришлось схватиться за живот.

Володя посмотрел на сыщика, на расставленные на столе блюдечки с деликатесами, абсолютно недоступными врачам с их мизерной зарплатой, все понял - и присоединился ко мне. Только Эрик, все еще с набитым ртом, в обалдении переводил взгляд с меня на него и обратно, решив, очевидно, что мы чокнулись. Наконец Володя кое-как совладал с собой и громогласно заявил:

- Эрик, я тебе официально, как заведующий, запрещаю приходить в стрессовый стационар, так как твое появление здесь влечет за собой нежелательные последствия. Кстати, кто обеспечил стол?

- Семенова, - ответила я, все еще давясь от смеха.

- Тебе не кажется, Лида, что пора уже ее выписывать? Хороша, чертовка!

- Нет, не кажется, Владимир Евгеньевич, - я перешла на официальный тон. - Она, конечно, разрешила свою ситуацию, но пока еще не пришла в норму - ее поведение порою носит оттенок гротескности.