– Кольку замели за спекуляцию.

– Ка-ак?! – ахнула Люба, опускаясь накровать. – Когда?

– Сегодня. Пришлось идти в милицию выцарапывать его из лапправосудия. Его чуть было на учет не поставили. Нам всем только этого нехватало. Если бы твой отец узнал, его инфаркт бы хватил.

– Господи! – Люба схватилась за сердце. – Чтоже это такое? Чем он спекулировал?

– Пытался продать книги, которые дед подарил ему надень рождения. Строго говоря, это, конечно, не спекуляция, для состава нужнаскупка с целью перепродажи, а скупки не было, он свое продавал. Но сам фактторговли с рук, да еще в его возрасте… Одним словом, ничего хорошего. Затотеперь он подлизывается изо всех сил. Он очень помог мне с Ларисой.

– В каком смысле? – удивилась Люба.

– Лелька чуть истерику не закатила, ей, видите ли,Лариса не нравится. А Коля взял все на себя, и Лельку приструнил, и гостьюразвлекает. Знаешь, я начинаю понимать наших мам, и твою, и мою: на негоневозможно долго сердиться, он как-то легко находит путь к прощению. Я был такзол на него, когда сидел в милиции и уговаривал спустить все на тормозах, чтобыдед не узнал! И пока домой шел – думал: приду – убью. А теперь вот теберассказываю, а сам хочу, чтобы ты не сердилась и его чтоб не ругала. Хочу,чтобы вечер прошел мирно и радостно. И куда вся злость делась?

Люба повесила костюм в шкаф и переоделась в домашнюю одежду.

– Я не буду его ругать, – улыбнулась она. – Исердиться не буду. Сейчас приготовим ужин, сядем все вместе за стол и устроимдобрые вечерние посиделки с чаем, плюшками и телевизором. Хорошо, что Ларисапришла, пусть девочка побудет в нормальной обстановке, среди других детей, а тоона все с бабкой да с бабкой. Если бы не мы с тобой, она бы жила с отцом…

– Любаша, не надо, – жалобно попросилРодислав. – У меня и так до сих пор все внутри болит.

– У меня тоже, – вздохнула она. – Мы с тобойвиноваты, и вину надо как-то искупать. Мы должны делать для Ларисы все, чтоможно. И для Татьяны Федоровны тоже.

Пока готовили ужин, Леля так и не вышла из детской. Застолом она сидела молча, быстро поела и, сославшись на недоделанные уроки,снова ушла. В остальном же вечер прошел именно так, как хотелосьРодиславу, – мирно и весело, Коля и Лариса помогли Любе убрать со стола ипомыть посуду, после чего за накрытым скатертью столом в гостиной играли в лотои вполглаза смотрели телевизор.

Когда ложились спать, Родислав завел разговор об отдельныхкомнатах для детей.

– Я согласна, Родинька, это необходимо, но мы пока неможем себе этого позволить. Если разводить детей по разным комнатам, а нам стобой переселяться в гостиную, придется менять всю мебель. Нашу спальню надобудет продавать, покупать в гостиную новый диван, раскладной, и обставлятькомнаты детей. У нас нет на это денег.

Родислав смущенно умолк. Он как-то ухитрился на этот вечерзабыть о том, что существенная часть их общего бюджета уходит к Лизе иДашеньке.

– Но ведь это не навсегда, – оправдывалсяон, – еще четыре месяца – и Лиза выйдет на работу. Тогда с деньгами станетпосвободнее. В конце концов, мебель можно оформить в кредит.

– Можно, – согласилась Люба. – Если мы стобой решили переселять детей, то надо уже сейчас думать о мебели, заранее. Япоговорю на работе, узнаю, на что можно встать в очередь. Кажется, мнеговорили, что у нас будут распределять хорошие румынские диваны. Нужен будетнормальный письменный стол для Лели, и кровать ей тоже нужна новая, она быстрорастет, у нее уже ножки упираются в спинку дивана. И книжные полки надопокупать, хорошо бы югославские, а то наши, советские, такие громоздкие,страшные… Ничего, я завтра же начну всем этим заниматься.

– Я тоже подключусь, – пообещал Родислав, – уодного моего знакомого жена, кажется, как-то связана с мебелью. И Аэллу можнопопросить, она что угодно достанет.

– Да, правильно. Родик, а что наша Лелька имеет противЛарисы? Чего они не поделили?

– Да я не понял. Лелька твердит одно: она плохая, злая,я ее не хочу. И ничего не объясняет.

– Вообще-то у Лельки чутье, – задумчиво произнеслаЛюба. – Может быть, эта девочка и в самом деле с гнильцой? Мы с тобой поканичего не видим, а Лелька уже чувствует.

– Все может быть. Но разве это имеет значение? Мывиноваты и должны искупать свою вину, какая бы Лариса ни была.

– Ты прав. Давай спать, Родинька.

– Ну и чего, починили они бабке телевизор?

– Фу, – презрительно фыркнул Ворон, – какаяерунда тебя интересует! Что тебе с того телевизора?

– Нет, – упрямо возразил Камень, – этопринципиально. Я должен понимать, до какой степени Романовы готовы брать насебя проблемы соседей.

– Да готовы они, готовы. На другой день Люба позвонилав ателье, вызвала мастера, попросила Родислава поприсутствовать, когда тотпридет, и расплатиться с ним. Доволен?

– Вполне. Ты еще про Лизу мне не сказал.

– А чего про нее говорить? Сидит с малышкой, ждетРодислава, к его приходу старается быть красивой, но все равно периодическисрывается и устраивает ему сцены.

– Пьет?

– Ну… – Ворон задумчиво поднял голову и нацелился клювомна ползущую по дубовому листу гусеницу. Поразмышлял немного, потом сделалбыстрое незаметное движение, склюнул длинное зеленоватое тельце, проглотил,потряс головой. – У людей это называется «попивает».

– Это как же? – заинтересовался Камень.

– Ну так, по чуть-чуть. Шампанское она, понимаешь ли,любит. Но и от рюмочки коньячку не отказывается. Нет, это не то чтобы каждыйдень и помногу, так, от случая к случаю, под настроение.

– Что же, она и ребенка грудью продолжаеткормить? – ужаснулся Камень.

– Да нет, не волнуйся, у нее уже молоко закончилось.Она смесями кормит, детским пюре, в общем, все как положено. И ты не думай, онапьяная не валяется, просто позволяет себе расслабиться с подружками. Ей жескучно целыми днями одной, Родислав приезжает два-три раза в неделю, аостальное время ей даже поговорить не с кем. Вот она и приглашает к себеподружек всяких, когда одних, когда с кавалерами, и под хорошую беседупозволяет себе принять граммулечку. Что в этом плохого?

– В самом факте – ничего, – очень серьезно ответилКамень. – Но плоха тенденция. Раньше она, как я понял из твоих рассказов,пила только шампанское и только с Родиславом, а теперь и коньяк в ход пошел, иобщество другое. Не нравится мне это.

– Да брось ты, – Ворон щелкнул клювом для обозначениябеззаботности. – Ничего страшного, если женщина поднимает себе настроениев разумных рамках.

– А что Родислав? Написал он свою первую главу?