Немцы в своем укрытии испуганно завозились, а когда обнаружили прямую и явную угрозу, заорали почти синхронно. Один из них успел привстать, но под ноги ему тут же упала граната, выбросить её немцу не удалось - носок его сапога пропахал сухую глину, два вопля заглушил громкий хлопок. За мгновение до взрыва Брагин упал за подвернувшийся камень, граната слабенькая, но не в том случае если взрывается под ногами. Автоматчики были нашпигованы осколками, вывалились за пределы импровизированного укрытия. Майор подбежал с автоматом наперевес, но всё уже закончилось, изувеченные тела не подавали признаков жизни. К командиру подскочили офицеры, Зацепин кружился как балерина, водил стволом во все стороны, дополнительных сюрпризов не намечалось.

В пятнадцати метрах по соседству, за горкой камней боролись немец и Капустин. Офицеры подошли, с интересом воззрились на них, никто особо не озадачивался. Коломиец вынул из кармана пачку папирос, предложил Филимонову, тот не отказался - глупо отказываться от дармового угощения, даже если не хочешь курить. Сотрудники контрразведки СМЕРШ дымили и с меланхолией наблюдали за происходящим. Капустин пытался задушить немца, задыхался, захлёбывался хрипом, но толстая шея противника на такое рассчитана не была. Два тела катались по траве, бывший офицер оказывался то сверху, то снизу, немец был здоров, плечистый, белокурый ариец - мечта пропагандиста, но удар камнем всё же не прошёл даром: каска слетела с головы эсэсовца, сотрясение мозга было налицо. Немец тормозил, закатывал зрачки, но как-то сопротивлялся, даже двинул противника коленом в живот. Капустин застонал от боли, оставил тщетные попытки сдавить горло, стал бить фашиста кулаком по лицу, но удары выходили смазанные, они скорее бодрили противника, чем угнетали его. Немец снова оказался сверху, его пальцы тянулись к глазам предателя, вдавливали их в черепную коробку. Бедняга извернулся, рука его потянулась к голенищу, выудила оттуда столовую ложку, которую презентовал ему ефрейтор Зимин. Капустин стал наносить ею удары в шею - это было смешно, ручка ложки сразу же согнулась.

- Как-то вяло они дерутся, - заметил Коломиец, выбрасывая окурок.

- Согласен, - сказал Марецкий. - Можно сказать просто спорят.

- Ладно, довольно! - Брагин поднял приклад, двинул в белобрысые загривок.

Немец икнул и прекратил свои упражнения по выдавливанию глаз.

Капустин собрался с последними силами стряхнул его с себя. Эсэсовец лежал на спине водил мутными глазами, шипел как змея. Филимонов поднял автомат, очередь пропорола разгрузочный жилет, плотную форменную куртку.

- Хоть на этом спасибо, - простонал Капустин и сел. Он вздрагивал, тёр глаза, которых едва не лишился.

- Кушайте с булочкой, Вадим Евгеньевич, - отозвался Влад.

- Слушай ты, сука! - Коломиец не поленился, схватил предателя за грудки, грубо встряхнул. - Ты что это, падла, сбежать от нас собирался?

- Егор, оставь его в покое! - заявил Брагин. - Так уж вышло, что этот человек, вольно или невольно, спас нам жизнь. Пулемётчика то мы упустили, верно?

- Надо же, спаситель, мать его! - Коломиец оттолкнул Капустина и как-то смутился. – Ладно, пусть пока живёт. Мы когда-нибудь попозже поговорим.

Все присутствующие чувствовали себя неловко, впору было снова закурить.

- Вы же понимаете, гражданин майор, не собирался я сбегать, - Капустин поднялся покачнулся и вынужден был опять присесть. - От меня в том бою не было пользы, вы же не даёте мне оружие, я решил зайти немцам в тыл. Только не устраивайте снова сцен, вовсе не для того чтобы перейти на их сторону. Мне кстати, ничто не мешало это сделать, тогда вся ваша группа погибла бы.

- Коломиец кстати, прав, - подал голос Марецкий. - Возможно этот тип и сделал что-то доброе, но я не могу избавиться от желания влепить ему по харе.

- Ладно, успокоились, - сказал Брагин: - Уговорили, Вадим Евгеньевич, вы не собирались сбегать или заманивать нас в ловушку, но пятёрку за поведение точно не получите. Если повторится что-то подобное, то пеняйте на себя.

Из леса, на восточной стороне, донёсся шум: люди кричали на русском, что было просто здорово.

- Товарищи, подходите не стесняйтесь, - крикнул Влад: - Звягинцев, выставить охранение!

«Ещё пара таких стычек и Звягинцеву некого станет выставлять», - мелькнула неприятная мысль в голове командира. Перекликались красноармейцы, убегали в лес. Прихрамывая подошёл вспотевший Богуславский, за ним семенили Ханна с Милошем. Женщина заметно сдала, подбородок её подрагивал, Горан нервно посматривал по сторонам, облизывал губы. Ханна облегчённо выдохнула обнаружив, что все живы, устало улыбнулась майору.

- Какой сюрприз, Вадим Евгеньевич, вы снова с нами, - с удивлением проговорил Богуславский.

- Не поверите, Никита Сергеевич, - буркнул Коломиец. - Но этот тип уверяет, что он никуда и не пропадал, а просто пошёл в разведку. А мы, наивные, снова верим.

Лётчик засмеялся, обнажив прокуренные зубы.

- Ничего, товарищи офицеры, всё хорошо, что хорошо кончается. Стартуем, товарищ майор?

- Причём весело, - проворчал Брагин. - Соберите оружие, особенно гранаты, они могут пригодиться. Добро пожаловать на тропу войны, дорогие товарищи.

Каждый шаг теперь был с перспективой на пулю, у Шломберга хватало людей, чтобы ставить засады. Солдаты и офицеры двигались со всеми мерами предосторожности, скорость упала, красноармейцы ушли далеко вперёд, передавали сигналы по цепочке.

Лес оборвался, майору жутко не хотелось выходить на опушку, чувство опасности просто колотило в бубен. Группа залегла за деревьями. Брагин переполз, пристроился на коленях за кряжистой сосной, щедро разложившей свои лапы на соседних деревьях. Впереди разомкнутое пространство, сплошной камень, теснились булыжники высотой в половину человеческого роста, между ними оставалось пространство, чтобы протиснуться, а где-то и пробежать. Дальше по курсу скалы подрастали, высились вершины с кривобокими террасами, высотой с двухэтажный дом.

Немцы выходили из леса именно здесь: натоптали, сломали отмирающий сухостой, следы уводили в каменные лабиринты, каменное царство начиналась сразу за опушкой. Глаза майора скользили по открытому пространству, цеплялись за опасные участки, его что-то беспокоило, сначала казалось, что в ушах звенит, но гул нарастал, становился назойливее - это был самолёт. Богуславский пополз вперёд, Брагин схватил его за рукав, чтобы тот не переусердствовал.

- Спокойно Никита Сергеевич. Не надо делать резких движений. Понимаю, что для вас эти звуки сладостные, приятные, но всё равно не надо.

- Вы не понимаете, товарищ майор. Это же наш самолёт!

- Разумеется наш. Война, если помните, закончилась, немецкая авиация перестала существовать и любые самолёты в этом небе наши.

- Да вовсе не любые, - огрызнулся Богуславский. - Это мог быть самолёт союзников, но он наш - ПО-2.

- Всё равно, Никита Сергеевич, постарайтесь набраться терпения, держите пропеллер включённым, но пусть он работает на малых оборотах. Так вам понятнее?