в мастерскую на девять рабочих мест. В ней, как в кузнице, стоял запах горячей окалины, хотя с железом здесь не работали. Справа — в кабинет хозяина, тоже закрытая на цилиндрический замок, такой же примитивный, как и в двери напротив. Помещение маленькое, я бы даже сказал, неприлично скромное для такого богатого человека. Наверное, должно разжалобить налоговых инспекторов. В стене, общей с мастерской, большое окно, сейчас закрытое черной шторой. Внутри короткий стол, по стулу по обе стороны его, шкаф с папками и большой несгораемый шкаф с чугунным навершием в форме морды льва. Верхняя, бо́льшая, часть из стали, нижняя — из твердого дерева. На верхней дверце два замка-бабочки на одном уровне сантиметрах в пяти от её краёв. По четыре сувальды с каждой стороны. Я потратил на них не больше минуты.

Внутри три полки. На верхней низкой две коробки, обтянутые красным бархатом, в которых на черной материи лежали колье из изумрудов. На средней повыше — картонные коробочки, обтянутые черным или красным бархатом, с разными ювелирными украшениями среднего ценового диапазона. На нижней самой высокой — пакет из плотной бумаги, перевязанный бечевкой, в котором были сложены в два ряда десять пачек купюр номиналом пятьсот франков, и рядом — по одной двадцаток и пятерок. Как предполагаю, полмиллиона — плата за золото на передачу в Африку, а мелочь — капитану и лодочникам. В глубине кожаный мешочек с золотым песком, грамм двести, и еще три пустые.

— Побрякушки и золото не будем брать. Я не знаю здешних барыг, а если сами начнем сбывать, даже в Германии, запросто спалимся. О драгоценностях обязательно заявят в полицию, а золото не всякий решится покупать, — сказал я свояку.

— Как считаешь нужным, — согласился он.

Мы вышли в торговый зал, выглянули в окна, каждый в своё. На улице пусто, но слышны голоса. В сторону площади Массена шла ватага молодых людей, громко обсуждала Девятые летние олимпийские игры, которые проходят сейчас в Амстердаме. Французский боксер Арман Аппель сегодня завоевал серебряную медаль по боксу. Мы пропустили их вперед метров на пятьдесят, после чего, прикрыв за собой внешнюю дверь, пошли следом с такой же скоростью, чтобы не сократить дистанцию. Молодежь на площади повернула налево, а мы взяли правее, к стоянке автомобилей. Саквояж с добычей кинули на пол возле заднего сиденья, после чего поехали так, чтобы нас не увидел швейцар казино, петлянув немного по Ницце.

Вернувшись на виллу, я спрятал перевязанный пакет из саквояжа под сиденье, а пачки двадцаток и пятерок разделил на глаз напополам:

— Это нам на карманные расходы. Если будут меченые купюры, сожги.

— Обязательно! — радостно заверил он.

Утром он отвез меня на аэродром. Два парня из обслуживающего персонала выкатили мой самолет из ангара. Я сел в него с портфельчиком, в котором лежал всего один пакет, перевязанный бечевкой.

— Парашюта нет⁈ — удивился один из парней.

— Парашют придумал трус, — объяснил я, потому что в моё бессмертие в этой эпохе не поверят.

Через два часа я ехал на такси из аэродрома Мюнхена в «Баварский муниципальный банк». Там богатого клиента, который не любит платить налоги (а кто любит⁈), встретили радушно, отвели в специальную комнату, где пересчитали полмиллиона франков, перевели в немецкие марки и зачислили на счет, сильно просевший после покупки акций компании «Сандоз». Еще через два часа я приземлился на аэродроме Канны, раздал по пять франков парням, которые закатили самолет в ангар, и вместе с поджидавшим Алексеем Суконкиным поехал на виллу.

— Хоть на что-то пригодились мои прошлые знания, — глубокомысленно произнес свояк.

38

В начале января тысяча девятьсот двадцать девятого года до Швейцарии добрался из США первый озвученный мультфильм «Пароходик Вили». Были рождественские каникулы, поэтому оба наши семейства в полном составе дружно сходили на дневной сеанс в небольшой, на сорок мест, кинотеатр «Синема». Мультик понравилось всем, но особенно сыну Вове, которому почти три года. Он перекрикивал озвучку. Затем был американский немой фильм «Таинственная леди» с Гретой Гарбо в главной роли. Играла она русскую шпионку Таню Фёдорову, которая предает и чужих, и своих. Главное — процесс. Пиндосы уже тогда начали лепить из русских всякую непотребную мразь, что будет продолжаться следующие девяносто пять лет. Потом у них начнется Вторая гражданская война, и пиндосы вдруг узнают, что, как это обычно бывает, приписывали врагу собственные недостатки,

В феврале с нами связалась «Люфтганза» и напомнила о последнем пункте устной договоренности, которую обе стороны строго блюли полтора года. Мы подтвердили готовность выполнить и его. Немцы прислали независимого бухгалтера-ревизора, пожилого угрюмого типа с длинным носом, на котором восседали очки с толстыми стеклами в черепаховой оправе, а мы наняли его швейцарского коллегу, у которого нос был не меньше, но со зрением всё было в порядке. Наверное, поэтому нижняя и верхняя планки стоимости «Женевских авиалиний» у второго специалиста были выше. Мы наложили оба варианта друг на друга, разделили общую зону посередине и добавили еще пять процентов, что и стало ценой авиакомпании. Стороны подписали договор, и покупатель перевел продавцу восемьсот двадцать тысяч швейцарских франков (сто пятьдесят семь тысяч американских долларов).

Они были зачислены на счет нового закрытого акционерного общества «Нефтепродукты Женевы». К ним довалилось дополнительное вливание от нас двоих на сумму восемьдесят две тысячи немецких марок (сто две тысячи швейцарских франков или девятнадцать тысяч семьсот американских долларов) и дополнительно от меня еще десять тысяч пятьсот шестьдесят, чтобы доли остались прежними, переведенных из «Баварского муниципального банка». Я оставил там на счете сто марок, чтобы не закрывать его, а остальное перекинул в швейцарский банк «Ломбар Одье и Ко». Германию, как и остальные развитые страны мира, за исключением СССР, слабо вовлеченного в мировую торговлю, ждут трудные времена.

Мы уже получили на руки проекты, заключили предварительные договора с владельцами земельных участков и «Женевской строительной компанией». Как только пришли деньги, сразу всё завертелось: началось строительство большого топливохранилища рядом с аэродромом Женевы, четырех точек в городе и одной в пригороде Ланси. Через месяц заработали первые две заправочные станции, а к началу лета — и остальные.

Нынешние бензоколонки очень примитивны. Иногда это одна-две бочки, которые стоят на тротуаре. Продавец ручной помпой или подсосав переливает с помощью резинового шланга из них в мерную емкость, а потом в бензобак автомобиля. Делается это очень медленно. Если скопилась очередь, движение по улице сильно ограничивается. Никаких подъездных путей, сопутствующих услуг и мер безопасности. Постоянные