— Он больше не пойдет туда!

— Я вмешивался в твое воспитание дочерей? — задал ей вопрос.

— Ну и что! — воскликнула она.

— Вот и ты не вмешивайся в воспитание сына, — потребовал я.

Поняв, что со мной номер не пройдет, начала обрабатывать сына, что, мол, нечего ему там делать, маленький еще, хотя ему пошел восьмой год.

Пацан послушал ее и спросил меня:

— Почему мама не хочет, чтобы я был сильным?

— Потому что женщины слабые и трусливые, — ответил я.

Сын просёк всю глубину моих слов и от занятий не отказался.

Как по мне, правильно сделал. Ситуация в мире становилась всё напряженнее. В конце января тысяча девятьсот тридцать третьего года рейхсканцлером Германии назначили Адольфа Гитлера, лидера Национал-социалистической немецкой рабочей партии. Я обратил внимание, что все тоталитарные секты имеют в названии слово «рабочая», или «крестьянская», или оба. Через месяц был издан чрезвычайный декрет, отменяющий свободу слова, печати, личности, собраний и союзов. Потом появилось гестапо и исчезли остальные партии, остался только немецкий вариант КПСС.

Единственным приятным событием в этом году была отмена «сухого закона» в США. Даже Великая депрессия обрадовалась и начала уходить. В стране, где много пьют, ей делать нечего.

43

Весной тысяча девятьсот тридцать шестого года я предупредил Альфреда Ришара, действующего ректора Женевского университета, и Уильяма Раппара, его сменщика в следующем учебном году, что возьму перерыв на пару лет. Мол, у меня появилась одна интересная научная идея, для реализации которой придется пожить во Франции рядом с нефтеперерабатывающим заводом. Они поверили, посопели расстроено и дали объявления о вакансии профессора химии.

Университет — это тоже большая деревня, все всё знают. Кто-то сообщил моим дочкам, что я собираюсь уволиться. Они учатся в магистратуре. Обе хотели стать преподавателями зоологии, как мама, но я объяснил им, что тогда будут преподавать в разных школах, а им очень не хотелось разлучаться. В итоге Стефани, более серьезная и рациональная, поступила на отделение географии и геодезии, как ее бабушка по отцу, которая родилась в прошлом году в СССР.

— Почему ты увольняешься? — спросила Вероник.

— Так надо, — сказал я.

Чем короче ответ, тем меньше у женщины вопросов к тебе. Вероник пошепталась с сестрой и мамой — и общими усилиями сделали вывод, что разводиться я не собираюсь, а всё остальное ерунда, но любопытно.

Этот же вопрос задал и Алексей Суконкин, генеральный директор самой крупной в Швейцарии сети автозаправочных станций.

— Собираюсь повоевать в Испании, — дал я правдивый ответ.

— Там всё спокойно, войной и не пахнет, — возразил он.

— Скоро так завоняет, что вся Европа сморщится, — сообщил я.

Лето мы, как обычно, отправились на виллу в Антибе. Там было тихо, потому что дети повзрослели и предпочли остаться в Женеве под присмотром бабушки, которая в силу возраста потеряла интерес к отдыху на море. С нами только сын Вова, который разрывается между рыбалкой на яхте с папой и пляжем с мамой. Как я понял, Вероник с удовольствием отправляет его со мной. Ей тоже в силу возраста лежание на горячем песке надоело. Видимо, мой ответ свояку через его жену добрался до моей, потому что больше не доставала вопросами и относилась ко мне с повышенной заботливостью, как в первые годы совместной жизни, и я с появившейся из неоткуда жадностью наслаждался жизнью, предполагая, что впереди будет много всякого, менее приятного.

— Продадим виллу? — как-то перед сном спросил я жену. — Зачем она нам троим⁈ Намного дешевле будет снять номер в отеле на всё лето.

На самом деле я знал, что в ближайшие годы вряд ли приеду сюда, а без меня не захотят. Какой смысл тратить деньги на содержание того, чем не будешь пользоваться⁈ Потом начнется Вторая мировая война, и у нашей собственности во Франции может быть неожиданная судьба.

— Как хочешь, — привычно ответила Вероник.

Я заехал в агентство недвижимости «Ривьера» в Каннах, располагавшегося на первом этаже недавно построенного пятиэтажного дома. Начиная с позапрошлого года на всем побережье от Марселя до Монако началось строительство. В офисе за отдельными столами сидели, обдуваемые четырехлопастным серым вентилятором, приделанным к потолку, мужчина лет тридцати двух с лицом профессионального жиголо, одетый в светло-коричневый костюм и темно-коричневый с красными полосками галстук с послабленным узлом, который, увидев меня, сразу затянул, и улыбчивая женщина лет двадцати шести в желтоватом платье с красно-зелёными розами. Оба тут же встали и в один голос поприветствовали меня.

Объяснил им, что имею, и спросил:

— Как вы считаете, удастся продать виллу до конца лета за полтора миллиона франков?

Экономика стремительно пошла вверх. За время Великой депрессии валюты всех стран подешевели, но доллар опустили с особой изощренностью, уступил разве что германской марке. Французский франк оказался устойчивее, правда, в последние два года начал слабеть. В итоге в долларах и фунтах стерлингов моя вилла при той же цене стала дороже примерно в два раза. Я увеличил ее еще вдвое, чтобы был простор для торга.

— Сейчас хороший спрос на дорогую недвижимость в нашем регионе. Если снизить цену до миллиона трехсот тысяч и во время торга еще на сто-сто пятьдесят и дать рекламу не только в местных газетах, но и парижских и особенно лондонских, то всё возможно, — заверил меня Антуан Леру, как звали риэлтора, и спросил: — Вы готовы потратиться?

— Да, — согласился я.

Мы подписали договор. Недвижимость очень дорогая, поэтому сошлись на двух с половиной процентах от сделки. Меня предупредили, что, поскольку я владею виллой более шести лет, но менее двадцати двух, придется заплатить налог на прирост капитала (разницу между ценой покупки и продажи) в размере тринадцати процентов. Я выделил на рекламу тысячу франков, пообещав дать еще через месяц, если ответа не последует.

После чего отвез Антуана Леру на виллу, где он сфотографировал ее снаружи и изнутри.

— Мебель оставите? — спросил он. — Это будет большим плюсом.

— Конечно, — подтвердил я и поинтересовался: — Не знаете, кто занимается продажей яхт?

— Давайте попробуем добавить ее за отдельную цену, — предложил он. — Для любителя морских прогулок это может оказаться большим плюсом.

Мы отправились в марину, где Антуан Леру сфотографировал яхту немецким аппаратом «Лейка», записал ее технические характеристики. С виллой мне было не горько расставаться, а