Сидя в палатке после обеда, мы смотрели по тому направлению, где находилась эскадра Того. Два крейсера и один броненосец медленно крейсировали взад и вперед между Сигнальной горой и островом Кап.

Провожая капитана до ущелья, я нашел по дороге кошелек, который как раз оказался принадлежавшим ему. Оказалось, что он взял с собою вестового, который нес взятое на всякий случай теплое пальто и, вероятно, он выронил кошелек из кармана, когда, дойдя до ущелья, снимал холодное пальто, чтобы надеть теплое.

Оказалось, что одному из двух моих караульных предстояло остаться на лишнюю очередь и мне было забавно смотреть, как они из-за этого чуть не поссорились.

Армейский офицер, заведовавший китайским городком, был переведен с повышением в Дальний, а по этому случаю он нашел нужным сделать мне прощальный визит и познакомить меня со своим заместителем. Мне было жаль с ним расставаться — он немного говорил по-китайски и был мне очень полезен при закупке припасов. Зашел также и мой друг переводчик и принес мне несколько жестянок масла.

Объяснив моему повару, как нужно тушить мясо на ирландский манер с картофелем, тыквой и луком, я пошел прогуляться, сказав ему, что возвращусь в 8 часов вечера. Когда я пришел, кушанье было наполовину сырое, но мой китаец был убежден, что его следует немедленно подать, так как уже было восемь часов. Потребовалось немало усилий и времени, чтобы объяснить ему, что гораздо важнее все-таки доварить кушанье.

Над Порт-Артуром поднимались густые клубы дыма: я сосчитал шесть отдельных столбов, как будто указывавших на то, что русские корабли собираются выйти.

Дальний был закрыт настоящей шапкой из очень красивых облаков, и я попробовал их нарисовать. Не обратив внимания на несколько сильных порывов ветра, предупреждавших о наступающей перемене погоды, я был застигнут яростно разразившимся ураганом, сразу понизившим температуру до точки замерзания, между тем как только за полчаса перед этим термометр стоял на 80°. Палатка моя начала хлопать самым угрожающим образом — сначала лопнула одна оттяжка, а затем вылетел и один из колышков. Миноносцы быстро укрылись от бури в западной части гавани.

Разразившийся со страшной силой вихрь, в котором крутились целые тучи песку и мелких каменьев, сорвал и унес на противоположный склон горы мою палатку, кухню, словом, все лагерные принадлежности… Каждый из нас старался что-нибудь спасти и некоторое время господствовала полная паника. К счастью палатка упала, как лопнувший шар, между камнями под защиту нависшей над площадкой скалы. Кое как мы установили палатку и собрали все разбросанные вещи. Только что нам с большими усилиями и затруднениями удалось установить палатку, как сломалась главная стойка… С помощью веревок мы справились и с этим осложнением и наконец добились того, что укрепили палатку. Китайцы, точно кролики, все давно попрятались по соседним пещерам, за исключением старика-повара, которому удалось развести огонь в защищенном уголке и вскипятить нам чайник горячего чаю. Снова принявшись за дело, мы начали крепче натягивать придерживавшие палатку оттяжки, и с этим я с двумя матросами провозился до самого вечера. Китайцы отправились на ночь в город, представляя издали какую-то фантастическую смесь из развевавшихся по ветру кос, брыкавшихся ослов и облаков густой пыли…

Ветер бушевал всю ночь, причем постоянное дерганье оттяжек опять ослабило все вбитые колышки. Несмотря на леденящий ветер в половине третьего часа утра нам ничего не оставалось больше делать, как встать и всеми силами держаться за колышки, чтобы только палатка не улетела. Мы провели таким образом более часа, и только после этого буря стихла и мы могли снова справиться с оттяжками. Но спать нам пришлось очень мало: в шесть часов утра палатка на нас обрушилась… Опасаясь, что ветер ее может унести, мы наложили на нее тяжелых камней, а сами доползли до ближайшей пещеры, где разложили огонь. Утром в лагерь не явились ни ослы, ни китайцы! Устроив военный совет, мы решили с одним матросом спуститься в город, снести в кузницу для починки сломанную главную стойку, купить веревок и циновок и вновь устроить себе дом. Буря была так сильна, что все лавки в городе закрылись, исключая моего купца, у которого на счастье квартировали японцы, не пожелавшие сидеть взаперти в магазине. Мне удалось разыскать кузнеца, который сначала отказался работать до следующего дня, но с помощью угроз и лести мне удалось уговорить его, и через полчаса он прекрасно исполнил мой заказ. В виду бурной погоды с корабля не мог отойти катер со сменой моему караульному, и он охотно возвратился со мной на гору.

Пока кузнец работал, я невольно обратил внимание на поразительную неопрятность китайцев. Не хватает слов для описания насекомых и грязи, покрывающей корою их тело. Даже на видимых частях тела цвет их кожи можно различить только там, где растрескался слой этой отвратительной обмазки. Мужчины, женщины и дети, все валяются и спят в грязи; кроме того женщины и девушки все искалечены варварским способом сжимания ног.

Сделав свои закупки, нагрузив ослов свежими овощами, топливом и некоторыми припасами, мы снова поднялись в свое воздушное жилище.

Разбив палатку и устроив новые оттяжки, мы надеялись, что теперь палатка может выдержать даже тайфун. Море было совершенно спокойно: единственными последствиями ночной бури было более значительное количество тралящих пароходов и сторожевых судов. Много русских мин должно было сорваться с якорей после такого шторма и положение блокировавших эскадр становилось весьма опасным. Стоявшие в заливе японские суда практиковались по этим плавучим минам в стрельбе из ружей.

Более, чем когда-либо я сожалел о неимении с собою ружья, так как видел диких уток на расстоянии выстрела; перепелка же вылетела у меня из-под самых ног. Горные голуби были совершенно ручные, а большие стаи гусей, направлявшиеся к югу, так низко летели над моей головой, что почти задевали ее крыльями. Движение этих птиц к югу предвещало приближение зимы.

Мне казалось, что Порт-Артур более не может долго держаться: теперь сплошь обстреливалась вся восточная сторона русских позиций и ничто живое не могло существовать в таком циклоне адских снарядов.

На другой день после бури мне удалось достать несколько свежих яиц, составивших приятное добавление к моим запасам, а с корабля мне были присланы иголки и нитки, облегчившие моим матросам исправление повреждений.

На рассвете следующего дня меня внезапно разбудил страшнейший удар грома, — такого я не слыхал никогда; затем пошел сильный дождь… Скоро к нему присоединился посыпавшийся с шумом и треском крупнейший град, так что впереди ничего не было видно, кроме