прежде они не были столь однообразными, скудными, бессмысленными. Наши смартфоны изрыгают тысячи фотографий и видео, но практически все они заурядны и мгновенно забываются. Отражения, преследующие нас дома и в магазинах, показывают нам наш образ, но он не вызывает тех ощущений, что вызывает искусство.

В прошлом художники создавали новые миры, визуально и символически расширявшие наш мир. Неподвижность холста заставляла живописцев искать хитроумные решения, ведь застывшее мгновение должно было рассказать целую историю. Сегодня на смену картинам и тромплёям пришли зеркала, которые дублируют или искажают образ нашей реальности. Этот мир повторяющихся, множащихся отражений можно рассматривать как символ многоликой сложной реальности, в которой мы живем. А также, по моему убеждению, крайнего эгоцентризма нашего времени. С другой стороны, возможно, человек во все времена эгоцентричен, а меняются только способы выразить это качество в искусстве и культуре.

Куда ведут рисованные двери на вилле Барбаро? Какие неведомые коридоры лежат за приоткрытыми створками, из-за которых выглядывают паж и девочка? Откуда возвращаются художник и его жена, переступая пороги в конце анфилад? Точных ответов нет – можно лишь поискать подсказки в самой вилле. Она стоит на Терраферме, но в ее архитектуре выделяются два водных элемента. Перед главным входом большой, богато украшенный фонтан венчает статуя морского бога Нептуна, а на противоположной стороне усадьбы, скрытой от посторонних глаз, братья Барбаро построили нимфей – своего рода храм водных божеств. Место для виллы выбрали как раз по источнику, бившему здесь из пологого склона и связанному с античными культами. Именно этот источник Маркантонио и Даниэле, поклонники античности, сделали символическим центром всего жилища. Нептун и нимфы. Властелин моря и хозяйки ручьев и колодцев. Журчание воды словно переносит нас к каналам Венеции.

Может, туда-то и ведут коридоры за нарисованными Веронезе дверьми? Все дороги ведут в Рим, а все двери-обманки виллы Барбаро ведут в Венецию? Если пойти следом за девочкой, не окажешься ли прямиком в Палаццо Барбаро на Гранд-канале? Книга, стихотворение или мелодия способны на несколько мгновений перенести нас в другой мир. Таким же волшебством обладают картины. Нужно только вооружиться лучшим ключом, отпирающим их двери: воображением.

Здание Баухауса (Дессау)

Входная дверь современности

…[проектировать] все: от диванных подушек до городов.

Лозунг Немецкого союза художников, архитекторов и предпринимателей

С развитием культуры орнамент на предметах обихода постепенно исчезает.

Адольф Лоос, австрийский архитектор и теоретик искусства

Все мы совершаем паломничества. Каждый из нас путешествует, стремясь в какое-то место, к какой-то идее, к какому-то конкретному пространству, на которое возлагает большие надежды. Самые известные и популярные паломничества – те, что совершаются по религиозным мотивам. Тысячи людей собираются в Мекке, чтобы обойти вокруг метеорита, упавшего в пустыне несколько сотен лет назад; кто-то посещает буддистские и синтоистские святилища; некоторые неделями идут пешком, чтобы поклониться мощам апостола, некогда приплывшим в Компостелу в лодке. В доисторическую эпоху некая группа воинов даже пересекла море, чтобы быть похороненной рядом с кольцом, составленным из огромных валунов. Но бывают и более скромные, домашние паломничества. Путь от кровати до дивана за пультом от телевизора или многочасовой просмотр футбольных матчей и реалити-шоу – тоже своего рода паломничество. И даже в ожидании открытия бара на углу, где каждый день выпиваешь чашку кофе, бокал вина или кружку пива с друзьями, есть нечто от религиозного ритуала. Поклонники фламенко едут в Херес, любители фаду – в Лиссабон, фанаты рок-н-ролла – в Мемфис. Ценители футбола мечтают попасть на знаменитые стадионы, такие как «Маракана» или «Уэмбли», а почитатели Караваджо ищут его творения в римских капеллах и церквях.

Что касается любителей современного дизайна, то они совершают паломничество в немецкий городок Дессау. Именно там в декабре 1925 года открылось новое здание школы Баухаус, ставшее свидетелем короткого, но яркого этапа экспериментов с новым эстетическим и функциональным языком, этапа, который определил дизайн и архитектуру на следующие пятьдесят лет. Я совершал это паломничество дважды и надеюсь повторить его прежде, чем настанет мой час отправиться в предстоящий всем нам последний путь.

Дорога от Берлина на машине занимает примерно час. Первое, чем поражает Дессау, – отсутствие чего-то хотя бы отдаленно напоминающего исторический центр или старый город. С другой стороны, я и не ищу здесь барочных церквей и средневековых улочек. Я приехал увидеть храм современности, которому не исполнилось и ста лет. Чтобы добраться до цели, нужно пересечь железнодорожные пути и углубиться в ничем не примечательный на первый взгляд квартал. Ровные чистые улицы, аккуратные деревья, проворные велосипедисты, малыши на детских площадках. Автомобилей почти не слышно, зато слышно пение птиц солнечным летним утром.

В нескольких метрах от места, где я припарковался, улица выходит на открытое пространство, и невдалеке появляется здание строгих геометрических форм с легендарной вертикальной надписью на фасаде. Металл, белое на сером, шрифт без засечек, прописные буквы: BAUHAUS. Под надписью – узкий горизонтальный козырек, а под ним – красная дверь, но она закрыта и явно не служит главным входом в мощное здание. Иду вдоль длинного фасада со стеклом вместо стены, дохожу до перекрестка. Поворачиваю направо и вижу, как здание развертывается в несколько корпусов. Все они разные, но все пропитаны радикально современной, почти сегодняшней эстетикой. Вот, кажется, и главный вход. Три ступени; козырек, похожий на тот, что я видел, но шире; красная двустворчатая дверь посередине и два боковых прохода; сверху та же надпись, только горизонтальная. Белое на черном, шрифт без засечек, прописные буквы: BAUHAUS.

Баухаус – это школа дизайна и архитектуры, основанная в 1919 году в Веймаре, и та дверь, которую я только что описал, не была ни первой, ни последней дверью этой школы. Первым ее директором был архитектор Вальтер Гропиус, а появилась она в результате слияния веймарских Высшей школы искусств и Училища художественных ремесел. Уже тогда стало ясно, какую задачу будет выполнять Баухаус на протяжении всей своей истории: гармонично и эффективно соединять мир искусства и то, что сегодня мы называем дизайном. При этом связующим элементом стала архитектура. Недаром само название школы можно перевести как «Дом строительства». Все силы сотрудников нового учебного заведения были направлены на созидание, основанное на идее союза.

Школа Баухаус проработала всего четырнадцать лет – на удивление недолго, если учесть масштабы ее влияния, – и за это время пережила несколько разных периодов, в разной степени важных для развития современного дизайна. Во многом она была открытой и гибкой и со временем эволюционировала, прислушиваясь к новым идеям и течениям. Там учились и преподавали выдающиеся люди. Собственно, самым ценным