победу – победу над временем и смертью. И в этом безрассудном порыве некоторые из них действительно преуспели, отвоевав память о себе: их имена, истории и арки пережили века и дошли до наших дней.

Одним из таких дважды триумфаторов был император Тит Флавий Веспасиан, сын Веспасиана Августа. Он родился в Риме в конце 39 года и прожил сорок один год, пережив отца всего на два года. Правление его оказалось очень кратким. Собственно, он даже не застал арку, которой посвящены эти страницы. Венчающая ее надпись называет Тита «божественным», и это указывает на то, что он был уже мертв к моменту строительства арки, заказанной, по-видимому, его братом и преемником Домицианом. Так или иначе, мы знаем, что арка посвящена победе Веспасиана и Тита над иудеями и последующему триумфальному параду в Риме.

Благодаря своим необыкновенным барельефам триумфальная арка Тита – один из лучших источников, позволяющих узнать, как выглядели эти парады. Два больших барельефа расположены на внутренних сторонах столбов, один небольшой – в интрадосе, то есть на внутренней поверхности свода. Боковые изображают два конкретных момента триумфального шествия в Риме, верхний символически заявляет о бессмертии, победе над временем и скоротечностью жизни.

Трофеи, добытые в войне с иудеями, – главная тема барельефа с южной стороны. Кровожадное время пощадило его, и сегодня он показывает нам, как по Риму проносят плоды разграбления Иерусалимского храма, легендарного сооружения, разрушенного войсками Тита в 70 году. Среди награбленных сокровищ выделяются серебряные трубы и семисвечник (менора) – важнейшая реликвия иудаизма, хранившаяся в Храме Соломона перед Святая святых. Римские солдаты несут и нечто похожее на стол – уж не мифическую ли Скрижаль Соломона (она же Зеркало Соломона), на которой царь начертал законы мироздания и Шем га-Мефораш, истинное имя Бога?

Я уже говорил, что много лет увлекался романами и рассказами о древних сокровищах, легендами о короле Артуре и историями о тамплиерах, и, хотя никогда не верил изложенным в них фантастическим теориям, все же тешил свое воображение долгими приятными вечерами. Из всех этих теорий, тонко высмеянных Умберто Эко в «Маятнике Фуко», я больше всего люблю как раз ту, что связывает стол, несомый солдатами на барельефе арки Тита, с легендарным столом царя Соломона. До прихода войск Алариха стол и прочие сокровища Храма хранились в Риме, а потом были увезены вестготами в Каркасон и Равенну и в конце концов оказались в Толедо. Там их спрятали в знаменитой Пещере Геракла, но после арабского завоевания они затерялись в суматохе веков и грабежей. Так они и лежат невесть где, в ожидании кого-то, кто найдет их, познает законы природы и произнесет истинное имя Бога – единственное, на которое тот отзовется. Думаю, больше всего в этой истории меня впечатляют не сокровища, до которых всегда найдутся охочие кладоискатели, а постулат о силе слова как инструмента творения и управления вселенной. Слово порождает жизнь. Слово, воображая и называя, придает реальности форму.

Главный герой второго бокового рельефа – сам Тит. На квадриге, запряженной белыми конями, он едет за своими ликторами, которые одеты, надо полагать, в красное, потрясают фасциями, ликуют и поют. Это, несомненно, кульминационный момент триумфального шествия, каждый элемент которого тщательно продумывался и был наполнен смыслом. Триумфатор являлся городу как настоящее божество. Выкрашенное в красный цвет лицо, лавровый венок, пурпурные и золотые одежды, скипетр из слоновой кости – вероятно, своим подданным Тит казался воплощением Юпитера Капитолийского.

Мало кто в истории человечества так возвышался над своими соплеменниками, как древнеримские триумфаторы. Даже фараонам едва ли было знакомо ощущение, испытываемое триумфатором на параде: ощущение, что ты уже на полпути между окружающим земным миром и вожделенным небесным. Триумфаторов сравнивали не только с богами, но и с героями – мифическими и историческими, например Гераклом и Александром Македонским. Человек превращался в бога. Тело обращалось в дух.

Разумеется, на человека это не могло не повлиять, так что в период республики, до того как триумфы стали прерогативой императора и его родственников, даже установили ряд правил и символических обрядов, чтобы триумфатор не пал жертвой собственного эго. Военачальники, которые удостаивались триумфа, были обязаны вести себя скромно, а солдатам, наоборот, позволялось насмехаться над ними, подшучивать, даже обзывать и делать неприличные жесты в их сторону. Квадригу украшали амулетами, защищавшими от зависти публики и всего города. Амулеты имели фаллическую форму и выполняли, по сути, ту же функцию, что и итифаллический Приап в доме Веттиев. Наконец, согласно некоторым источникам, позади триумфатора на квадриге находился раб, наряженный крылатой Победой, и нашептывал ему: «Помни, что ты смертен!» Сила слова в действии – только теперь уже не для творения, а чтобы генералы и консулы избегали тщеславия и гордыни. Но что касается Тита, то у него над душой не стоял никакой раб с нотациями. Как член императорского семейства и будущий император, Тит мог не ограничивать себя в праздновании собственного триумфа, и он едва ли позволял солдатам насмехаться над ним. Собственно, верхний барельеф арки представляет его нам в виде настоящего божества, воспарившего в небо верхом на орле. Обожествление состоялось. Тело претворилось в дух, чтобы окончательно победить смерть и необратимый бег времени.

Но время шло. Через четыреста лет после возведения арки Тита Рим пал, о чем увлекательно рассказывает Эдвард Гиббон в книге «История упадка и разрушения Римской империи». Горделивые здания форума были заброшены, потолки и своды обвалились, колонны попадали, а на руинах осела вековая пыль. Центр города, некогда бывшего столицей знаемого мира, в течение нескольких столетий имел, вероятно, постапокалиптический вид, какой писатели и кинорежиссеры изображают в антиутопиях. Пейзажи из романа Кормака Маккарти «Дорога» или из фильма «Безумный Макс» существовали и в прошлом. Антиутопия – не удел художественного творчества или отдаленного будущего, ее можно наблюдать и в историческом прошлом. Население Рима резко сократилось: от более чем миллиона человек, которые в лучшие времена наводняли городские улицы, осталась пара десятков тысяч. Сотни зданий были покинуты. Целые кварталы погрузились в безмолвие. Древнее великолепие померкло под слоями забвения и варварства. Я всегда думал, что если бы Адриан или Траян увидели запустение Рима в позднем Средневековье, они почувствовали бы себя примерно как Чарлтон Хестон в последней сцене «Планеты обезьян». Апокалипсис, которого мы так боимся, уже случался полторы тысячи лет назад.

Арка Тита тоже едва не погибла, но все же избежала печальной участи. Много лет она была частью укрепленных владений одного из семейств, разделивших между собой Рим, как пирог. Клан Франджипани контролировал территорию бывшего форума и боролся с другими кланами за контроль над городом, который в ту пору больше напоминал Дикий Запад, чем колыбель