— Неужто будете сидеть здесь весь день? Д'Эвре сказал,что сегодняшнее сражение — крупнейший штурм укрепленной позиции за всю мировуюисторию. Грандиозней, чем взятие Малахова кургана.

— Ваш д'Эвре любит п-приврать, — ответилтитулярный советник. — Ватерлоо и Бородино были помасштабней, не говоря ужо лейпцигской Битве народов.

— Вы просто чудовище! Решается судьба России, гибнуттысячи людей, а он сидит, книжку читает! Это в конце концов безнравственно!

— А смотреть с безопасного расстояния, как люди убиваютдруг д-друга, нравственно? — В голосе Эраста Петровича, о чудо, прозвучалочеловеческое чувство — раздражение. — Благодарю п-покорно, я этотспектакль уже наблюдал и даже в нем участвовал. Мне не п-понравилось. Я ужлучше в обществе Т-тацита. — И демонстративно уткнулся в книгу.

Варя вскочила, топнула ногой и направилась к выходу, ноФандорин сказал ей в спину:

— Вы уж там поосторожней, ладно? С к-корреспондентскогопункта ни ногой. Мало ли что.

Она остановилась и удивленно оглянулась на Эраста Петровича.

— Заботу проявляете?

— П-право слово, Варвара Андреевна, ну что вы тампотеряли? Сначала будут долго стрелять из пушек, потом побегут вперед ип-поднимутся клубы дыма, вы ничего не увидите, только услышите, как одни кричат«ура», а другие кричат от боли. Очень интересно. Наша с вами работа не там, аздесь, в т-тылу.

— Тыловая крыса, — вспомнила Варя подходящий кслучаю термин и оставила мизантропа наедине с его Тацитом.

Высотку, на которой расположились корреспонденты и военныенаблюдатели нейтральных стран, найти оказалось просто — еще с дороги, сплошьзапруженной повозками с боеприпасами, Варя увидела вдали белое полотнище. Оновяло покачивалось на ветру, под ним темнело изрядное скопление людей — пожалуй,человек сто, если не больше. Дорожный распорядитель, осипший от крика капитан скрасной повязкой на рукаве, распределявший, куда подвозить снаряды в первуюочередь, мельком улыбнулся миловидной барышне в кружевной шляпке и махнулрукой:

— Туда, туда, мадемуазель. Да смотрите никуда несворачивайте. По белому флагу вражеская артиллерия не бьет, а в прочие местанет-нет да и залетит снарядик-другой. Куда, куда попер, дубина стоеросовая?! Яже сказал, четырехфунтовые на шестую!

Варя тронула поводья смирного каурого конька,позаимствованного в лазаретной конюшне, и поехала на флаг, с любопытствомозираясь вокруг.

Вся долина перед грядой невысоких холмов, за которыминачинались подступы к Плевне, была испещрена странными островками. Это,разбившись поротно, лежала на траве пехота, дожидаясь приказа об атаке. Солдатывполголоса переговаривались, время от времени то отсюда, то оттуда доносилсянеестественно громкий хохот. Офицеры, собравшись группками по несколькочеловек, дымили папиросами. На Варю, ехавшую амазонкой, смотрели удивленно инедоверчиво, словно на существо из иного, ненастоящего мира. От вида этойшевелящейся, жужжащей долины стало не по себе. Варя отчетливо увидела, как надпыльной травой кружит ангел смерти, вглядываясь и помечая лица своей незримойпечатью.

Она ударила конька каблуком, чтоб поскорее проехать этотжуткий зал ожидания.

Зато на наблюдательном пункте все были оживлены и полнырадостного предвкушения. Тут царила атмосфера пикника, а кое-кто пряморасположился у разложенных на земле белых скатертей и с аппетитом закусывал.

— А я уж думал, не приедете! — приветствовал вновьприбывшую д'Эвре, такой же взбудораженный, как все остальные. Варя обратилавнимание, что он надел свои знаменитые рыжие опорки.

— Мы тут, как идиоты, торчим с самого рассвета, арусские офицеры начали подтягиваться только к полудню. Господин Казанзакипожаловал четверть часа назад, от него мы и узнали, что штурм начнется лишь втри часа, — весело зачастил журналист. — Я вижу, вы тоже заранеезнали диспозицию. Нехорошо, мадемуазель Барбара, могли бы и предупредитьпо-приятельски. Ведь я в четыре утра поднялся, а для меня это хуже смерти.

Француз помог барышне спешиться и, усадив ее на складнойстул, принялся объяснять:

— Вон там, на противостоящих высотах, укрепленныепозиции турок. Видите, где фонтанами вздымаются разрывы? Это самый центр ихпозиции. Русско-румынская армия вытянулась параллельной линией километров напятнадцать, нам отсюда можно обозреть только часть этого огромногопространства. Обратите внимание на круглый холм. Да нет, не этот, а вон тот,где белый шатер. Это командный пункт, временная ставка. Там и начальствующий Западнымотрядом князь Карл Румынский, и главнокомандующий гран-дюк Николай, и самимператор Александр. О, ракеты, ракеты пошли! Живописное зрелище, не правда ли?

Над пустым полем, разделявшим враждующие стороны, крутымидугами прочертились дымные полосы — словно кто-то нарезал небесную сферуломтями, как арбуз или каравай. Варя задрала голову и увидела высоко вверху трицветных мяча — один близко, другой подальше, над императорской ставкой, третийи вовсе над самым горизонтом.

— Это, Варвара Андреевна, воздушные шары, —сообщил подошедший Казанзаки. — С них при помощи сигнальных флажковведется корректировка артиллерийского огня.

Смотреть на жандарма было еще неприятней, чем всегда. Онвозбужденно похрустывал пальцами, ноздри нервно раздувались. Учуял запахчеловеческой кровушки, упырь. Варя демонстративно переставила стул подальше, ноподполковник словно и не заметил ее маневра. Подошел снова, ткнул пальцем всторону, туда, где за невысокой грядой грохотало особенно сильно.

— Наш общий знакомый Соболев, как всегда, выкинулфортель. По диспозиции, его роль — демонстрировать против Кришинского редута, вто время как главные силы наносят удар в центре. Но наш честолюбец не утерпел.Вопреки плану прямо с утра полез в лобовую атаку. Мало того, что оторвался отглавных сил и отрезан турецкой конницей, так еще поставил под угрозу всюоперацию! Ну, будет ему на орехи!

Казанзаки вынул из кармана золотые часы, взволнованносдернул кепи, перекрестился.

— Три часа! Сейчас пойдут!

Варя оглянулась и увидела, что вся долина пришла в движение:островки белых гимнастерок заколыхались, быстро стягиваясь к передовой. Мимовысотки бежали бледные люди, впереди ходко прихрамывал пожилой офицер сдлинными усами.

— Не отставай, штыки выше! — тонко и пронзительнокрикнул он, оглядываясь. — Семенцов, смотри там! Башку оторву!

Мимо уже шли другие ротные колонны, но Варя все провожалавзглядом ту, первую, с пожилым командиром и неведомым Семенцовым.