Собравшись, я распахнула дверь и кивнула ожидающему меня Макону. Из обычной чужестранки, чье мнение раньше никого не волновало, я стала в этом мире той, кто больше не могла передвигаться без сопровождения и даже идти пешком.

– Забавно, что ты до сих пор жив, Макон, – не удержалась я, – учитывая, что именно ты заставил меня идти за повозкой.

– Вряд ли это надолго, – без тени улыбки ответил кремниевый.

Он отошел от меня и сменил облик. Кремниевый дракон опустил крыло, позволяя взобраться ему на шею. Настоящие драконы не терпели никаких седел и поводьев, приходилось держаться за шипы на шее на собственный страх и риск.

Макон, впрочем, летел бережно. Он оторвался от земли в два быстрых шага и мягко поднялся в облака. Здесь ветер был холоднее, а тучи темнее. Интересно, какая погода ждала нас сегодня? Град, метель или тропический ливень? Победившие Пустоту стихии не забывали о том, что терпеть не могут друг друга, и отголоски их противостояний довели бы метеорологов Гийлира до белого каления, если бы, конечно, они были в этом мире.

Гранатовый Лес был рядом, так что долго лететь не пришлось. Сделав круг над собравшимися, Макон пошел на снижение. Выставив лапы вместо шасси, чешуйчатый боинг мягко приземлился. Захотелось даже похлопать, но меня остановил саркастический взгляд ящера, которым меня наградил Макон, когда я всего лишь одобрительно похлопала его по шее.

Под сенью устоявших после бури белоствольных кленов уже собрались Старейшины других драконьих семей. Поодаль от них стояли шаманы Времени, и вот они-то мне нужны были куда больше, чем зеваки. Но со многими вещами теперь приходилось смириться, и надзор любопытных дворян был одним из них.

Я спустилась на землю, и Макон тут же перекинулся в человека. Не отставая от меня ни на шаг, он двинулся следом. Начался долгий процесс знакомства с каждым драконом. Любопытные взгляды жгли кожу, а когда мои черные змейки шевельнулись, люди не сдержали удивленного возгласа.

От знакомства с дворянством Гийлира мы перешли к шаманам. Они были облачены в золотые наряды, а позади них, отдельной группой, стояли драконы Времени. Я была уверена, что они справятся и без меня с простой задачей, ради которой все мы собрались, но в моем положении отказывать им было нельзя.

Наконец, мы двинулись вглубь леса, где на поляне в палаточном городке по-прежнему жили попаданки.

Белые палатки в лагере возвели уже после Долгой ночи, а самой ночью шквалистый ветер лишил девушек всякого укрытия. Не представляю, какие ужасные часы им пришлось пережить под открытым небом.

Дорогу до лагеря успели расчистить, но обрушенные белые стволы так и остались лежать поодаль. Вокруг зияли ямы от вырванных с корнем деревьев, которые в ту ночь падали от ветра и мокрого снега, липшего к ветвям свинцовыми гирями.

Ровным голосом Макон произносил сухие цифры статистики той ночи, поскольку именно он был назначен главным в лагере чужестранок. Его голос мог показаться отстраненным, но я знала, что, на самом деле, Макон не был тем каменным чурбаном, каким пытался казаться.

Я шла по расчищенной тропе мимо пожухлых красных листьев, содрогаясь от цифр: сколько погибших, сколько раненных, сколько сбежавших. Не все остались в лагере, когда началась буря. Бросились со страху кто куда, думая, что удастся найти безопасное место. Не удалось.

Сложно было винить их в этом. Люди двадцать первого века отвыкли оставаться один на один со стихией. Я испытала это на себе и хорошо знала, каково пришлось девушкам. Одно дело драконам, которые знали, к чему приведет уничтожение Сердца, и совсем другое перепуганные слабые смертные.

Я мысленно себя отдернула от случайного высокомерия. После Долгой ночи больше ничто не указывало на то, что я как-то отличаюсь от них, других попаданок. Я не стала драконом, не обрела сверхспособности и не знала, как договориться с Лордами Стихий о том, чтобы они перестали разносить Гийлир в щепки, пока соперничали друг с другом.

Хотя даже во взгляде Эрика, направленном на меня, появилось что-то новенькое: уважение, опасение, напряжение. Драконы не знали, чего ждать от меня и на что еще я способна. А еще они почему-то решила, что я просто лукавлю, когда говорю, что понятия не имею, что нас ждет дальше.

Далеко идущие планы мне действительно были неизвестны, но и сидеть сложа руки я была не намерена, поэтому решала насущные проблемы. Одну за другой, день за днем, пока не пришло время раз и навсегда решить судьбу попаданок. Алтарь Стихий, воздвигнутый для убийств истинных, был разрушен во время Долгой ночи подземными толчками. Так что этот мир не мог бы выразиться яснее на счет кровавых Ритуалов.

В ритуалах, впрочем, и так отпала всякая надобность – драконы вернули себе небо, утратив при этом власть над стихиями.

Неоднозначная победа, потому что далеко не все жители Гийлира знали, насколько близко мир был к тотальному уничтожению. Уплаченная цена и так была меньшей в сравнении с тем, чем могла закончиться Долгая ночь. Однако кое в чем драконы все-таки не сильно отличались от смертных и, даже потерявши голову, как в поговорке, они таки умудрялись оплакивать шапку.

В лагере уже ждали нашу огромную процессию, в которой прямо-таки не хватало журналистов, призванных запечатлеть встречу монаршей особы с простым народом.

Девушки сбились в стайку. Вид у них был воинственный и измученный. Слишком много потрясений выпало на их долю. Проглядев толпу, я не нашла Лизу и с немым вопросом в глазах посмотрела на Макона.

– В лазарете, – ответил кремниевый.

Раньше медицина Гийлира, несмотря на то, что была лишена антибиотиков, рентгена и прочего, была довольно высокого уровня. Ведь шаманы Жизни обращались напрямую к стихии, которая брала заботу о пациенте в свои руки. Теперь же власть лекарей значительно уменьшилась. Я видела их растерянные лица еще в Чертоге, когда к ним стали поступать пациенты после битвы, а стихия после уничтожения Сердца оставалась безучастной к молитвам.

– Тогда в лазарет. Я хочу видеть Лизу.

Макон двинулся вдоль остроконечных палаток к самой дальней. Свиту я оставила у порога, и шагнула внутрь. В нос ударили запах немытых тел, лихорадки и гноя. Девушки лежали на полу, на циновках. Между ними носился только один шаман – молодой парень. При виде меня он побледнел и замер, как вкопанный.

– Но все… Все ушли вас встречать, – пробормотал он, теребя в руках нечто похожее на бинт.

Я увидела дощечки, видимо, для шин и фиксации сломанных рук. Настойки в стеклянных пузырьках и подвешенные к потолку пучки трав.

Радует, что не у всех шаманов Жизни опустились руки.

– Я пришла навестить свою подругу. Ее зовут Лиза.

Парень замялся, а мое сердце рухнуло в пятки.

– Насколько все плохо? – прошептала я.

– Сильный ушиб, – пробормотал парень. – Ее задело падающим деревом. Она… до сих пор не пришла в сознание.

Я сжала кулаки.