Когда сознание вернулось, на руках у меня были наручники:Элен Харт в ярости выдавала по тысяче слов в минуту:

— Не понимаю, чего вы добиваетесь. Мне приходилось слышать огрубости полицейских, теперь я убедилась на собственном опыте. Вы ударилибеззащитного человека… Единственное, чего он хотел, — найти настоящегоТома-соглядатая. По моему описанию он нарисовал абсолютно точный портрет, и яего идентифицировала.

— Где ж он? — спросил Рэнсом.

— Вот несколько набросков, — она продемонстрировала рисунки,— а вот окончательный портрет.

— Тьфу, — фыркнул сержант Селлерс. — Этот парень пускал вампыль в глаза. Он и есть Том-соглядатай. Его уличили. И мотивы у него есть. Онзамешан в убийстве.

— Ни в чем он не замешан, — заявила Элен Харт. — Я будупротестовать…

— Послушайте, мисс Харт, — сказал Рэнсом успокаивающе, — вынедооцениваете опасность нашей работы.

Этот человек собирался напасть на Селлерса.

— Собирался напасть на Селлерса! Ну вы даете! — бушевалаона.

— Да как он напал бы на этого громилу?

Ударь он офицера кулаком, руку бы сломал. И не выдумывайтеничего, я сама все видела. Я плачу налоги и имею право осуждать неправых.

— Ладно, — уступил сержант Рэнсом, — сожалею, что так вышло.Селлерс малость поторопился. Он не спал целую ночь из-за этого дела.

— Да уж, задал мне Лэм работенку, — сказал Селлерс. — Онприпрятывал улики, он темнил, выворачивал факты наизнанку. И не надо, леди,рассказывать, будто он невинный агнец. Разве он и вам не пудрил мозги,подсовывая свои идейки? Он смазливый парень и знает, как подойти к даме.

— Он ни к кому не подходил, — отрезала Элен Харт. — Что мнесамой нужно было, то я и получила. И от своих слов не откажусь.

Рэнсом заметил, как дрогнули мои ресницы, и сдержанносообщил:

— Нашего полку прибыло, сержант.

Селлерс посмотрел на меня. На мгновение в его глазахотразился слепой, бессмысленный гнев. Он явно хотел снова ударить. Рэнсомпрочел его мысли и опередил напарника:

— Не будем мешать мисс Харт заниматься своими делами.Заберем этого субъекта в управление и продолжим там.

— Мой адвокат проследит за этой историей, — предупредилаЭлен Харт. — Я считаю своей прямой обязанностью проверить, что означает ваше«дальнейшее разбирательство», может быть — заурядный мордобой.

Троньте его хоть пальцем, и у нас в Фениксе начнется такаяразборка — пух и перья полетят.

— У вас нет причин для беспокойства, — заверил Рэнсом.

Селлерс потянул меня за наручники:

— Пошли, коротышка. Тебя ждут дальние странствия.

Пока Селлерс выталкивал меня из квартиры, Элен Харт взяласьза телефон.

— Держитесь, Дональд, — напутствовала она. — Я звоню своемуадвокату, а он чертовски хороший адвокат.

Комната в полицейском управлении оказалась самой типичной.Обшарпанная дубовая мебель, линолеум, весь испещренный пятнами, каждое — следот небрежно брошенной сигареты. Стулья с прямыми спинками, жесткие, неудобные,но зато солидные. Мебель сделана была во времена, когда от вещей ждали долгойслужбы, и они оправдали ожидания.

Понятия о стиле и комфорте в этой комнате обессмысливались.Ее оборудовали, руководствуясь соображениями практичности и целесообразности, иона годами отбывала свою трудовую повинность, не меняясь.

Фрэнк Селлерс каблуком захлопнул дверь. Замок щелкнул.Селлерс обернулся ко мне:

— Теперь, двуличный сукин сын, мы разберемся во всем доконца, и разберемся чертовски скоро.

Рэнсом проявил куда меньше служебного рвения и большеосторожности.

— Смотри, Фрэнк, — предостерег он, — Элен Харт — настоящийдинамит. Я знаю ее адвоката. Это сущий ад на колесах.

Селлерс, нахмурившись, перевел взгляд на Рэнсома.

— Пока ее адвокат сюда заявится, — сказал он, — этот типрасколется надвое.

Тогда и я подал голос:

— Никого ты не расколешь, Фрэнк, сколько ни коли. Ты вАризоне. Это не твоя вотчина. Здесь ты и пальцем не можешь меня тронуть. Иарестовывать не имеешь права. Ты избил меня, и я добьюсь, что тебя за этопосадят. У меня есть свидетели… Более того, ты не сможешь даже увезти меня изАризоны без разрешения властей. А я потребую судебного разбирательства.

— Понял, что я имел в виду? — спросил Фрэнка Рэнсом.

Селлерс вразвалку подошел ко мне.

— Два вершка от горшка, а туда же! Я покажу тебе, есть уменя власть или…

Раздался стук в дверь. Сержант Рэнсом приоткрыл ее.

Мужской голос объявил:

— Вас просят к телефону, сержант. По-моему, дело важное.

— А кто спрашивает?

— Мокси Мелон.

— Передай — я перезвоню, — попросил сержант Рэнсом. — Язанят.

— О'кей, сержант.

Дверь закрылась.

Рэнсом мотнул головой и сказал Селлерсу:

— Так я и полагал. Мокси Мелон — тот самый адвокат. Кромевсего прочего, он в дружбе с губернатором.

— При чем здесь губернатор?! — возмущенно спросил Селлерс.

— Ты слышал, что сказал Лэм? — поинтересовался Рэнсом. — Тынаходишься в Аризоне. Тебе придется добиваться решения о высылке.

Лицо Селлерса потемнело.

— Когда я разберусь с этим типом, его самого потянет обратнов Лос-Анджелес, и еще как потянет!

— Разбираться — разбирайся. Только не в этом штате, не вэтом городе, не здесь и без меня, — заявил Рэнсом. — Я тут живу, а ты нет.

— Подожди-ка, — сказал Селлерс. — От разговоров при этомтипе делу один вред.

— Что ж, давай выйдем, — согласился Рэнсом, — только текстостанется прежним.

— Снимите с меня наручники, — потребовал я. — У меня ужезапястья болят.

— Не страшно, — ответил Селлерс, открывая дверь, и вышел.

Рэнсом совсем не злобно взглянул на меня и сказал:

— Мы ненадолго. — И тоже вышел.

Ждать пришлось с полчаса. Селлерс и Рэнсом вернулись вобществе незнакомого мужчины. Он был невысок, коренаст, обладал внешностьюкомпетентного человека, а также немалым весом, с которым, однако, легкоуправлялся.