В казарме вопили, гремели чем-то, матерились. Новых взрывовпока не было.

Он обернулся – Маша присела за высоким крыльцом, испуганновыглядывала оттуда – а вообще молодец, мельком отметил он, грамотносхоронилась, клуб и пищеблок после отбоя пустуют, как это все знают, тудасоваться без дела не будут…

– Не высовывайся! – рявкнул он в ответ. –Сиди, я сейчас!

– Папа! Лёша, там же отец!..

Алексей только махнул рукой и отвернулся. «Хозяина» на зоне,конечно, нет, он сидит в административном корпусе, вне территории, ноопасность, если вырвутся, ему грозит нешуточная…

Он оттёр липкий пот с правой щеки.

Что творилось там, за забором, увидеть было невозможно,можно было только догадываться – автоматчики на оставшихся вышках палят повсему, что движется внутри периметра, спускаться они не рискуют, потому какпопасть в лапы ревущей, обезумевшей толпы урок их не греет ни с какого бока…

А, чёрт! По всему, что движется?!

Внезапно, будто перед ним включился экран кинопроектора,Карташ увидел зону в проекции сверху, как на чертеже. Между двумя подорваннымивышками располагается укреплённый «шлюз» – проход в зону напрямик из казармы,называемый так потому, что оборудован двумя тяжеленными, сваренными из рельсовворотами, открываемыми только последовательно и только после того, как охранникпосредством телефона и бронированного «глазка» удостоверится, что стучатсясвои. Автоматной очередью, буде автомат каким-то неведомым образом окажется вруках спятившего зэка, ворота не вскрыть…

Но ведь у них не автомат, у них пластид! А там, междуказармой и «шлюзом», – оружейный парк! И после подрыва двух вышек подход к«шлюзу» для оставшихся вышкарей оказался в «мёртвой» зоне!

Чёрт, чёрт, чёрт!!!

На хрен уркам не нужен КПП, они будут рваться к оружию!

И, словно в подтверждение его мыслей, бахнуло в третий раз –аккурат напротив «шлюза».

Приглушённо так бахнуло, почти неярко. Зато действенно.

Протяжный скрежет пронёсся над территорией лагеря, за нимпоследовал многократный звон, предупреждающие крики – и аккорд завершилледенящий, почти нечеловеческий, вибрирующий вопль. Карташ закрыл глаза,откинул голову, крепко треснувшись о стену клуба. Ударил затылком ещё раз. Иещё.

Самое страшное, что он никак не мог повлиять на ситуацию. Сжалким «Макаровым» делать ему там нечего. А что именно там произошло, былопонятно: подложенный заряд разнёс ворота в щепы (то есть в рельсы), толпауголовников проникла на запретную территорию, покрошила охрану, дорвалась дооружия…

Один за другим замолкла трескотня с вышек: боезапас уавтоматчиков не безграничный. Зато началась пальба с той стороны казармы, чтопримыкала к зоне. Вопли обороняющихся и бунтующих слились в единый рёв.Истерично драли глотку овчарки в питомнике – не понимая, что творится вокруг.Промелькнуло: надо бы их выпустить, натренированные брать людей в арестантскойробе, они могут здорово пособить солдатам. Но туда же не добраться, бли-ин!..

Алексей опять вытер пот с правой щеки, посмотрел на ладонь.

Не пот, кровь. Откуда?! Вспомнился осколок стекла в актовомзале, задевший щёку. Он нервно хихикнул: так что с боевым крещеньицем вас,Алексей Аркадьевич…

Отдельные выстрелы доносились и со стороны автопарка, потомраздался звук работающего мотора. «Вахтовка», – по звуку определил Карташ.Значит, кто-то решил рвать когти подобру-поздорову И это правильно, как говорилпервый и последний Президент СССР… Теперь их не остановить. Как цунами,уголовники вот-вот вырвутся на свободу, разольются всепожирающей волной,уничтожая на своём пути всё, что шевелится и не шевелится, рванут… Куда онирванут? В посёлок, в Парму, ясный хрен! Сколь хорошо ни был бы организованпрорыв, основную массу организаторам не сдержать, не направить. Урки ломанутсятуда, где выпивка, женщины, табак, чай, жратва… Во что превратится Парма,трудно себе даже представить… Но кто организовал, зачем?! Ведь говорили опримире…

В сгустившейся ночной мгле с грохотом рухнули и внешниеворота «шлюза» – рёв толпы стал значительно слышнее, словно сделали погромчезвук в телевизоре.

Вот и всё. Кранты.

Первого беглого он увидел, уже срываясь с места и бросаясь ккрыльцу, за которым пряталась Маша, а увидев, на миг замер, не в силахдвинуться. Метрах в десяти от Карташа из сумерек на открытое место выскочилкараульный, без оружия, сильно припадая на левую ногу, бросился бежать, в немомкрике разевая рот. Очередь скосила его через пять шагов.

Следом показался зэк, первая, бля, ласточка, длинный, худойи седой, как узник концлагеря, приставил дуло «калаша» к затылку подстреленногои дал ещё одну короткую очередь.

Мозги брызнули в разные стороны. А потом, кривя губы,принялся остервенело лупить прикладом по голове безвольного, как кукла,охранника.

Алексей узнал его.

Этого не могло быть. Но так было.

Со звериной жестокостью караульного прикончил не кто иной,как Лупень, тихий стукачок, бывший вэвэшник и нынешний полосатик…

За мгновенье в голове Карташа пронёсся вихрь мыслей: значит,врал, значит, он с ними заодно, никакого примирения и не должно было быть,блеф… да нет, я же в людях разбираюсь, если б Лупень знал о готовящемся кипеже,он бы сказал, не мог не сказать…

Тогда что происходит?..

Когда Лупень стал разворачиваться, когда увидел Алексея,когда их глаза встретились – взгляд беглеца в робе был туманным, несфокусированным, словно он был под кайфом, он и не узнавал Карташа – когдаствол «калаша» стал медленно, как в замедленной съёмке, подниматься, старлейсбросил с себя оцепенение и дважды нажал на курок «Макарова». Не сказать, чтобыЛупень держал автомат очень уж умело, но на таком расстоянии не промажет иребёнок.

Звуки «макаровских» выстрелов совершенно потерялись втворящейся вокруг какофонии.

Зэка отшвырнуло, бросило на спину, он упал в пыль, смешнозасучил ногами и затих: пули угодили туда, куда Алексей и целился – в левуюсторону груди.

И подобная бойня сейчас по всему лагерю, по всему… Да что жетут происходит?!

Тело ещё не замерло посреди дороги, а Карташ уже грубо – недо церемоний – выдёргивал Машу из её укрытия, толкал в сторону распахнутойдвери клуба, в голове щёлкало, как горошины в пустую миску: в клуб они сунутьсяне должны, нечего им там делать, пошуршат на кухне, в санчасти, ни хрена ненайдут и двинутся к Парме, так что есть шанс уцелеть, есть, бляха-муха…

Сноп ярчайшего света на миг ослепил, пригвоздил к месту. Наповышенных оборотах взревел мотор, и из-за угла выскочил «хозяев» уазик, наповороте его занесло, чуть не опрокинуло, но водитель с управлением справился.

Гриневский!.. Нет, не Гриневский – ангел-хранитель насияющей колеснице!