Анарад сглотнул и сразу понял, что пересохла глотка, как колодец в пустоши. Князь Карутай встретил хорошо — с этим Анарад не мог поспорить, поил отменным медом да много княжич не пил, пусть и забыться хотелось на время, отрешиться от того что происходит с ним, а в усмерть надраться не мог позволить себе, к тому же княжна из головы не выходила. Она вообще не покидала его мысли, они пьянили не хуже крепкого меда. После того как княжна Роудук покинула, еще не было ни одного вчера, чтобы он не вспоминал о ней, не представлял в мыслях, не касался волос, не чувствовал вкус ее губ сладких на своих губах. Даже тогда, когда рядом была Домина, он думал о ней. И это его злило не меньше, чем, то с какой легкостью она покинула Роудук, даже не глянув в его сторону.

Проведя ладонью по лицу, Анарад попытался смахнуть одолевшую тягу да думы пустые, ненужные. Но не получалось, как и все предыдущие дни — так залегла в груди дикарка эта, которая княжной оказалась. А после того как покрыл ее полотном свадебным, так и вовсе встала перед глазами в дымке туманной — не прогнать, будто морок: так и виделись волны блестящих волос тяжело спадающие по плечам и грудям небольших, но упругих, волосы завитками струились к самому поясу тонкому, скрывая бедра округлые; пальцы все еще помнили их мягкость, как желал их запустить в пряди, вдохнуть их запах пахнувшие липой сладкой да не думал, что вот так придется их расплетать осторожно. Глаза — омуты серо-синие, глубокие, нежная кожа цвета абрикоса, длинные, как кисточки беличьи, подрагивающие ресницы, губы мягкие гладкие спелой вишней манили. Напуганная и растерянная она вызывала лишь одно желание, которое едва ли не толкнуло продолжить начатое.

Втянув в себя масляный от светцов воздух, Анарад судорожно выдохнул. Он не мог подумать, что поход этот приведет к тому, что теперь он в Збрутиче, и скоро свяжет жизнь с той, кто столько негодования опаляющего вызывала в нем. Она отчаянно привлекала сваей красотой, и так же безумно гневила, своим упрямством. А еще тем, что жрец к рукам ее прибрал, привязав возле себя накрепко — это порой до оглушающего бешенства доводило его, изводя на протяжении этих долгих дней, что этот паскуда может прийти и забрать ее в любой миг.

Вчера он чувствовал ее страх и растерянность. Отважная Агна впервые показала свою слабость — это обезоружило и его самого. Анарад даже не заметил, как напрягся весь, как закаменели мышцы, как тело отозвалось на мысли о ней, как крепнет и растет плоть. Проснулся окончательно. Ему нужно держать голову в ясности, умом это понимал, только назло, вновь и вновь показывалась перед внутренним взором эта… Анарад сцепил зубы, зашипел — лучше бы вчера не видел, не приходил к ней, чтобы не будоражить то что успело хоть как-то остыть, да без того не обойтись было совсем. И страшило, что эти чувства к ней хоть и текут рекой узкой неглубокой, да могут вылиться во что-то большое. А подобное не входило в замыслы Анарада. Найдет этого проклятого жреца и… Анарада выдохнул

— тогда встанет все на свои места.

У дальней стены под шкурами пошевелился Вротислав, что ночевал тут же. Постелили ему на соседнем настиле мягко, впрочем, так же, как и самому Анараду. Все здесь было прибрано, чисто и опрятно, Анарад убедился в который раз, что хозяева готовились заранее гостей приветить, чтобы довольны остались во всем. Угодить князь с княгиней стараются, и это, чего тут уже скрывать, подкупало. Анарад оторвав взгляд от двери, пошевелился, пора подниматься, не хватало, чтобы еще к утренне ждали, хоть и еще во всем тереме тихо было. Сел в постели рывком, Анарад сбросил с себя шкуры мягкие, ласкающие кожу, ступни опустил на пол, на верхнем ярусе дерево было теплее оттого что снизу горница до жара нагревалась, и за ночь не остывала, в то время как на улице, наверное, был сильный мороз сегодня — это было понятно по тому как поскрипывали ставни и стены толстые.

Княжич, разминая плечи, натянул на себя рубаху, прошел к брату и сдернул с него меха.

— Просыпайся.

Тот только поморщился, засопел сердито, потерев бровь тыльной стороной ладони. Повеяло кисловатым запахом. Тот вчера, в отличие от Анарада угощался медом знатно, не сдерживался, даже позавидовал ему.

Анарад, оставив его, подвязав рубаху прошел к сундуку, взгляд упал на рукоять деревянную, задержался, а потом выудил тот кистень что нашел он в лесу Роудука. Анарад в руках покрутил его, проведя пальцами по гладкости дерева, ощущая выемки рун волховских, взвешивая грузилок. Все же не простой жрец этот Воймирко, явно имел сноровку воина, иначе оружием таким не баловался, ко всему заговоренным видно, не простым.

Вротислав кряхтя, кое-как поднялся все же, свесив светлую голову взъерошенную. И как еще удалось вырваться из стаи тех пташек, что вчера бросали на него взгляды томные. А челядинки тут ладные, длинноногие, грудастые, с косами до колен. Выстоял. Анарад с горькой насмешкой проследил за братом, как тот одевался сонно, брови сведя не сразу попадая в рукава. В последнее время Анарад присматривался к нему, но похоже Вротислав не в известности был, что задумал Найтар, о чем поведал своему племяннику. До сих пор у него самого в голове не укладывалось это заявление, но расстались они мирно, Анарад и не хотел по-другому, несмотря ни на что дядька воспитал наравне со своим сыном родным, давал внимание и опеку столько сколько и Вротиславу. Но правду все равно необходимо найти чтобы вернуться и сказать князю, насколько он ошибался.

— Попрошу князя, чтобы тебе больше не наливал.

— Помолчи, — пробурчал Вротислав глянул хмуро, завязал-таки пояс.

Анарад снова усмехнулся, но послушно отстал, повод еще будет подтрунить его, целый день впереди, дай Боги только тот разгуляется. Один последний день его вольной жизни, как бы сам Анарад не стал бы в этот день поводом для поддевок, и улыбка его стала какой-то обреченной.

Собравшись Анарад с Вротиславом вышли плечом к плечу в горницу и оказалось, что не пустой уже была — припозднились, стало быть. За столом Карутай сидел со своим воеводой Добромыслом. Как только княжичи появились, князь приосанился заметно, сохраняя строгость к столу пригласил.

— Как спалось? — полюбопытствовал Карутай, кулаки крепкие в жилах тугих кладя на стол.

— Хорошо, как у Велеса за пазухой, — отозвался Анарад.

Карутай на то хмыкнул, переглянувшись с воеводой.

Челядинки шустро начали выносить еще яств щедрых, озадаченно торопясь наливать сбитня пахучего в чары, успевая поглядывать исподволь на молодых мужчин, князь казалось это замечал да что поделать дело то молодое, кровь играет, всем ее не остудишь, глаз не завяжешь. Кажется, доверие в нем к сыновьям Найтара только крепло с каждым мигом.

Не успели распить утреннюю чару, как появилась в горнице и княгиня сама Велица со своими младшими дочерями. Анарад успел разглядеть тех внимательно еще вчера, а сегодня еще больше убедился, как Агна на мать похожа была, хоть волосы под повой спрятаны, но он не сомневался, что оттенка они такого же как и Агны, орехового. Правда фигура чуть приземистей стала, из-за родов верно, но такие же точеные черты лица, подбородок овальный ровный, глаза дымно-синие только они не вдаль глядели, цепляясь за каждую мелочь, вгрызались и царапали, а вглубь в себя будто, глаза мудрой женщины, губы не такие яркие, но мягкие в доброй улыбке