прикладывало определенные усилия по приобретению политического влияния через прессу. Пресса в начале XX в. давала в основном критичную оценку действий правительства. Проправительственные редакции зачастую просили финансирования у министра финансов[576] и поэтому в основном безоценочно излагали факты правительственной жизни. В конце XIX — начале XX в. происходил рост общей грамотности населения[577], активно развивалась печать, которая поражала своим разнообразием. За период с 1901 по 1916 год выходило более 14 тысяч газет и журналов[578]. Наиболее известные газеты с оценкой событий политической жизни издавались в Москве и Санкт-Петербурге. Правительство стремилось выдержать в отношении прессы рекомендацию, данную Николаем II в резолюции на одном из адресованных ему писем: «Действительно отвратительные статьи. Раз газеты толкают на революцию — следовало бы их прямо закрывать. Нельзя законными мерами бороться с анархией. Правительство обязано спасать народ от вливаемого в него яда, а не сидеть только на законе»[579]. Рассматривая этот вопрос на заседании Совета, министры пришли к выводу, что существующие правила о печати не могут дать действительных рычагов воздействия, а «число газет, поддерживающих основы существующего государственного строя, крайне ограничено и они весьма мало распространены»[580]. Между тем вопрос этот представлялся довольно серьезным, поскольку со времен Французской революции 1789 года в России правительство видело в прессе «сильнейшее разрушительное орудие в руках революционной партии»[581].

П. А. Столыпин первоначально не допускал В. Н. Коковцова к вопросу о финансировании прессы. Лишь став председателем Совета министров, Коковцов узнал, что при Столыпине финансировались в основном правые органы печати, близкие к черносотенным и националистическим организациям — «Земщина», «Русское знамя» и мн. др[582]. В. Н. Коковцов счел такое финансирование неоправданным, т. к. в условиях развития идеологических брожений в стране эти газеты своей роли не выполняли. В результате их финансирование было существенно урезано, что повлекло недовольство В. Н. Коковцовым со стороны правых.

Освещая политические новости, журналисты давали оценку личных качеств министров, стремились дать исчерпывающий анализ ситуации. Естественно, что зачастую этот анализ отражал точку зрения тех кругов, мнение которых являлось определяющим для редакции. Так, С. Ю. Витте приводит факт, что Г. П. Сазонов, издающий газету «Голос земли», занялся издательством журнала «Экономист». В этом журнале финансовая политика Коковцова подвергалась резкой критике[583]. В. Н. Коковцов, по мнению Витте, переживал эти нападки и «принял меры, чтобы нападки эти прекратились, и дал „Экономисту“ прямые и косвенные субсидии в виде объявлений, которыми этот журнал, очень мало читаемый, держится и в настоящее время»[584]. Политическая «окраска» Г. П. Сазонова определялась, по мнению С. Ю. Витте, его дружественными отношениями с Распутиным[585]. Вероятно, этим объясняется столь либеральная политика в отношении этого журнала, в то время как в целом в данный период цензурная политика отражалась в «наложении крупных денежных штрафов за печатание „вредных“ статей»[586], а также издании множества ограничивающих циркуляров[587]. Нападки на финансовую политику В. Н. Коковцова на страницах журнала прекратились, однако Сазонов, используя полученные преимущества, получил от министра финансов проект Хлебного банка, который затем успешно продал (в виде проекта «Русско-английского банка»)[588]. В дальнейшем на средства министерства финансов Сазоновым была учреждена новая газета, «которая имела ввиду восхвалять Коковцова»[589].

Документов, подтверждающих прямое финансирование отечественных газет правительством В. Н. Коковцова, не встретилось, но в ОР РНБ сохранилась смета, указывающая какие суммы тратило министерство финансов в 1904–1905 гг. на ассигнование французских газет с целью обеспечить положительную оценку за рубежом действий России в борьбе с Японией[590]. По этой смете газета Figaro, например, получала ежемесячно с октября 1904 по март 1905 по 5 тыс. руб. Порядка 20 французских газет получали в период войны финансирование от 5 тыс. до 150 руб. ежемесячно.

Официальные издания выражали однозначно положительную оценку действий правительства. На страницах «Санкт-Петербургских ведомостей», «Правительственного вестника», «Вестника финансов, промышленности и торговли» (органа министерства финансов) часто освещались вопросы финансовой политики В. Н. Коковцова, а сюжеты внутренней политики находили отражение в сводке новостей и постановлений. Главной задачей «Правительственного вестника» в целом была активная пропаганда действий правительства, а также борьба с оппозиционной прессой[591]. «Вестник финансов, промышленности и торговли» содержал в общем отделе доклады министра финансов царю по поводу государственной росписи доходов и расходов.

В целом политика В. Н. Коковцова в отношении прессы не являлась карательной. П. Л. Горемыкин, например, на посту премьер-министра стремился к ограничению деятельности средств массовой информации[592]. Только откровенно обличающие правительство во взятках и коррупции издания, как, например, социалистическая газета «Гроза», подвергались гонениям, за что «бросали в тюрьму без замены штрафами»[593]. Редактор «Грозы», тем не менее, считал себя защищающим существующий строй через обличение его пороков и просил личной аудиенции у В. Н. Коковцова, вопрошая, требуется ли молчать «даже о подготовке к революции, если в ней участвуют сановники»[594]. Например, он считал, что ген. Сухомлинов, оставаясь на посту после обнаруженных подлогов его жены, готовит тем самым революцию в армии, вселяя неуважение к командующему составу, а Саблер — революцию в православии, устраивая гонения на ереси. Указывая, что «Гроза» при В. Н. Коковцове 5 раз подвергалась штрафам по 2,5 тыс. руб., редактор призывал не поддерживать хотя бы такие газеты как «Речь», которые он считал гораздо более революционными.

Зачастую оппозиционная политике Коковцова пресса была проводником идей конкурирующих с ним бюрократических групп. Примером может служить кампания против Коковцова в «Новом времени», газете, в целом проправительственной. Самодержавие регулярно выплачивало достаточно большие суммы редакции «Нового времени». В 1927 г. в журнале «Красный Архив» были опубликованы архивные документы министерства финансов, правда, относящиеся к 1916 году. Из них следует, что по желанию Николая II газете «Новое время» должна быть выдана ссуда под 160 паев газеты, один пай при этом составлял 5500 рублей[595]. П. Л. Барк предложил осуществить эту операцию секретно через Волжско-Камский банк. Далее в документах указано, что из суммы 880 000 руб., которая была установлена в качестве ссуды, до февральской революции «Новое время» получило 425 403 рубля[596].

В. Н. Коковцов писал в «Воспоминаниях», что не во всем правительство могло повлиять на прессу. В частности, когда в «Новом времени», «Речи» и «Русском слове» началась кампания против Распутина, Коковцов с министром внутренних дел А. А. Макаровым предприняли меры воздействовать на редакторов. В. Н. Коковцов считал, что газетные статьи о связях Распутина с царской семьей «играли в руку всем революционным организациям, расшатывая в корне престиж власти Монарха, который держится, главным образом, обаянием окружающего его ореола, и с уничтожением последнего рухнет и самый принцип власти»[597]. Однако эти попытки воздействия не принесли ожидаемых результатов. Как следует из высказывания Коковцова, он понимал, что пресса является мощным рычагом, способным как поднять авторитет государственного деятеля, так