– Спасибо, я просто присела, ноги устали, – сказала я.

– Так нельзя! Сделай заказ и отдыхай сколько хочешь.

– Чашку кофе.

– Съешь шаурму, – не успокаивался владелец, – мясо свежее,только что бегало.

– Твой деликатес делается из собачатины?

– Вай, какой глупость пришел тебе в голову.

– Ну тогда из кошатины…

– Зачем обижаешь!

– Сам же сказал, мясо только что бегало. Вряд ли держишь тутстадо коров!

– Из курицы шаурма! – обозлился официант. – Деликатес! Ворту тает, парную берем!

Я увидела чуть в стороне гору пустых упаковок из-подзамороженных куриных ножек, произведенных в Америке, и вздохнула:

– Только кофе, можно с пирожным, если оно тоже недавнобегало. Но если эклер поймали неделю назад, то не напрягайся и не тащи его.

Мужчина рассмеялся:

– Шютница, а! Разве у пирожных есть ноги?

Вопреки всем моим ожиданиям кофе оказался простовеликолепным, а булочка с маком растаяла во рту. Я подобрала крошки и решилазаказать еще одну.

– Эй, официант, подойдите, пожалуйста…

– Зачем искала? – послышался тонкий голос.

Я подняла глаза и увидела перед столиком цыганку Катю.

– Ну, надо-то чего? – нетерпеливо спросила она.

– Ой, – обрадовалась я, – вот здорово, я уж думала, не найдутебя.

– Что хочешь?

– Скажи, среди ваших есть девушка по имени Ромала?

– Тебе зачем?

– Она знает одного парня, которого я ищу.

– Не ищи, не надо.

– Почему?

– Я сказала, ты услышала. Не ищи, худо всем будет, оставьего, он плохой человек.

– И все же, где найти Ромалу?

– Нигде.

– А Барон? Кто он такой? Не знаешь случайно?

Катя села за столик, вытащила из юбок пачку «Парламента».

– Барона тут нет и быть не может. В своем доме живет, счужими не общается, с тобой говорить не станет. Лучше к себе поторопись, беда увас.

Конечно, я понимаю, что цыганки только прикидываютсяясновидящими, но на душе внезапно заскребли кошки.

– Что за беда?

– Не знаю.

– Ничего-то тебе не известно, а еще цыганка!

Катя резко встала.

– Прощай. Ромалы у нас нет.

– А в других таборах?

Катя прищурила черные бездонные, как пропасть, глаза.

– Цыган на свете много, может, и есть где Ромала, толькохочешь совет? Далеко не ищи, около себя смотри, беда рядом ходит!

Выплюнув «приятную» фразу, цыганка быстро встала и ушла. Яне успела ее остановить, бросилась следом, но Катя, очевидно, обладала умениемпроваливаться сквозь землю.

Делать нечего, пришлось спешить домой. С некомфортнымощущением приближающихся неприятностей я докатила до Ложкина и обнаружила, чтодорога, ведущая через поселок, отчего-то перекопана.

– Что случилось? – спросила я у охранника.

Тот махнул рукой.

– И не спрашивайте, авария! Тут из-под земли фонтан горячейводы хлестал, еле-еле исправили, весь асфальт раскурочили. Завтра обещали впорядок привести. Рабочий день у них, видите ли, кончился! По мне, если устроилкавардак, так убери. Людям-то сколько неприятностей, во двор не заехать. Вы«Пежо» оставьте возле нас и пешочком идите.

Я послушно полезла через обломки черно-серого цвета и мигомпорвала тонкие летние брюки. Наверное, в другой раз я бы расстроилась, но вмоей душе вдруг поселилась радость. Будем надеяться, что это и есть беда,поджидавшая меня вечером.

Преодолев все препятствия, я добралась до нашего дома,приоткрыла дверь и услышала вой, полный тоски:

– А-а-а…

– Вот… мать, – сурово перекрыл его незнакомый мужской голос.

Не успела я удивиться, как из кухни вышел огромный детина вокровавленной рубашке, в руках он держал большой топор, с которого, как вдурном триллере, падали на пол тяжелые бордово-черные капли. Мужик постоял вкоридоре, потом громко сказал:

– Ну все порубил, теперь и на дом спокойно посмотреть можно,– и с этими словами исчез в ванной.

У меня подкосились ноги. Значит, сюда пробрался бандит,который, похоже, только что убил Катерину и Ирку. В доме стоит невероятнаятишина, следовательно… Господи!

Откуда-то сверху вновь понесся заунывный плач, переходящий вотчаянный вой:

– Оу-ау-ау-оу…

Это Хучик, почуявший смерть, рыдал на втором этаже. Плохопонимая, что делать, я подбежала к ванной и быстро заперла дверь снаружи.Убийца, похоже, не заметил моего маневра. Из-за двери доносилось журчание воды,негодяй, думающий, что находится в доме один, преспокойно наводил марафет.

Я влетела в кухню и зажала рот руками. На плитке, которойбыл выстлан пол, тут и там виднелись кровавые лужи, в углу валялась скомканнаяюбка, похоже, Иркина, на столе лежала огромная доска, усеянная ошметкамичего-то непонятного и от этого жуткого.

Понимая, что сейчас лишусь чувств, я изо всей силы ущипнуласебя за нос и побежала в холл, где спрятана тревожная кнопка. Только бы охранане подвела и приехала сразу. И что делать дальше?

Я вбежала в гостиную, и вновь крик застрял в горле. Надиване, неловко уткнувшись лицом в подушку и свесив неожиданно длинную руку,лежал Дегтярев. На ковре блестела лужа крови, ею же было испачкано изголовьесофы, плед… Рядом, на маленьком столике, вплотную придвинутом к смертному ложуприятеля, стояла тарелка, на которой сиротливо лежала откушенная сосиска.Очевидно, убийца ударил Александра Михайловича, когда тот, не ожидая ничегоплохого, ужинал, сидя перед телевизором.