замкнулся; он прибыл в Афины, встретившие его как героя, и получил заверения, что все выдвинутые против него обвинения в богохульстве сняты. Вскоре он показал, что не только уважает традиционные религиозные обряды города, но и готов их защищать. Он впервые за несколько лет провел процессию из Афин в Элевсин по сухопутному пути. Перед этим процессии в основном отправлялись в Элевсин по морю из страха перед спартанскими отрядами, оккупировавшими некоторые участки Аттики, но Алкивиад взял с собой воинов для защиты паломников.

Радость возвращения, как и все в жизни Алкивиада, была кратковременной. В 406 г. до н. э. он возглавил крупномасштабный поход через Эгейское море. Ему не терпелось вернуть Афинам те самые Ионические острова, которые он всего десятилетием ранее подстрекал перейти на сторону Спарты. К этому времени у спартанцев был гораздо более компетентный и энергичный лидер – Лисандр. Прибыв к западному берегу нынешней Турции, Алкивиад ненадолго оставил флот под началом своего кормчего, приказав ему в бой не вступать. Но этот приказ не был выполнен: кормчий, которого звали Антиох, пошел в атаку и потерпел сокрушительное поражение. Раньше Алкивиад хорошо умел уклоняться от ответственности и приписывать себе заслуги; теперь обостренная интуиция подсказала ему, что ответственности за этот поворот событий ему не избежать, хотя он и не был полностью виноват в произошедшем. Он бежал на север, в область Геллеспонта, где одерживал ранее многочисленные победы и имел множество друзей.

В отсутствие самого блистательного из афинских вождей окончательный исход войны между Афинами, Спартой и их союзниками решили еще два кровопролитных морских сражения: одно из них было успешным для Афин, но имело ужасающие последствия, а во втором одержала победу Спарта. Первая битва произошла в 406 г. до н. э. у крошечных Аргинусских островов, расположенных между Лесбосом и материком. Афиняне убедительно проявили железную волю к продолжению борьбы, удвоив усилия по строительству кораблей и вербовке новых гребцов. Рабы и чужеземцы поступали на службу, грести и сражаться, привлеченные обещанием афинского гражданства. Афинян подстегивало известие о том, что один из их военачальников, Конон, оказался заперт на Лесбосе. Они собрали 150 кораблей, что приблизительно соответствовало численности спартанского флота. Это военно-морское состязание позволяет понять, сколь многое изменилось за три десятилетия междоусобных греческих войн. Некогда ведшие исключительно сухопутный образ жизни спартанцы стали при помощи своих персидских друзей мастерами морской войны и утратили боязнь дальних военных походов.

Афиняне в конце концов одержали верх, но разразившаяся буря не позволила им спасти выживших с двадцати пяти кораблей, приведенных в негодность. Для города, населению которого война уже нанесла жестокий урон, известие об этом было ужасным. Тысячи человек, отчаянно цеплявшихся за любые обломки своих кораблей, были оставлены в бурных водах. Все восемь военачальников, участвовавшие в сражении, были отстранены от командования; двое бежали, а шестерых вернувшихся в Афины судили и казнили. Среди казненных был и Перикл Младший, сын государственного деятеля.

Такова была последняя великая победа Афин. Горечь поражения побудила спартанцев вновь назначить Лисандра командующим и поручить ему отмщение. В 405 г. до н. э. он отправился по Эгейскому морю на север, захватил несколько городов, находившихся под властью Афин, и наконец повернул на северо-восток, к проливам, ведущим в Черное море. Афиняне отправили 180 кораблей, чтобы попытаться помешать ему перекрыть поставки продовольствия. Прямо в проливах, в устье крохотной речки под названием Эгоспотамы (буквально «Козья речка»[62]), Лисандр уничтожил афинский флот и положил конец притязаниям Афин на роль господствующей греческой державы. Все потерпевшие крушение моряки и пехотинцы были перебиты в отместку за зверства, совершенные афинянами.

Пережив голодную зиму, в 404 г. до н. э. Афины сдались Лисандру, который настоял на разрушении не только городских стен, но и, по меньшей мере на короткое время, демократической системы. Вероятно, казалось, что великий город оказался на грани исчезновения.

Но история Алкивиада и его участия в делах греков на этом не вполне закончилась. Когда афинский флот шел к Эгоспотамам навстречу своей гибели, он проходил мимо места, где поселился Алкивиад. Тот дал военачальникам один полезный совет: указав, что корабли находятся в стратегически невыгодной позиции, он порекомендовал им переместиться в близлежащую удобную гавань Сеста. Его совету не последовали, что привело к катастрофическим результатам.

Узнав о поражении родного города, Алкивиад пересек пролив и собирался отправиться вглубь материка[63] в надежде получить помощь от персидского царя. Персидский наместник Фарнабаз, тесно связанный со спартанцами, решил воспользоваться этой возможностью. Он снарядил группу убийц, чтобы уничтожить человека, которого считал самым опасным, – единственного афинянина, которого никому не удавалось обезвредить. Дом, в котором Алкивиад ночевал вместе со своей любовницей Тимандрой, был подожжен. Алкивиад выбежал из дома, потрясая кинжалом, но пал, осыпанный градом стрел. Во всяком случае, он погиб сражаясь. В некотором смысле его кончина была более достойной, чем окончание эры регионального могущества его города.

По словам Ксенофонта, предприимчивого афинского полководца и талантливого автора, писавшего простым греческим языком, снос афинских стен под пристальным наблюдением спартанских военачальников и афинских коллаборационистов проходил под музыку в исполнении флейтисток. Укрепления, превратившие город в неприступный остров и позволявшие Афинам пускаться в дальние имперские авантюры, не опасаясь возмездия, были практически обращены в прах[64]. В каждом раунде междоусобных греческих раздоров предыдущего столетия спартанцы не скрывали своего желания разрушить эти стены, а афиняне, даже в периоды временных поражений, всегда ухитрялись сохранять их.

На самом деле даже в этот момент упадка роль Афин в греческих делах ни в коем случае не была ничтожной, в особенности в том, что касается культуры. Но в одном из последних драматических произведений этого века ощущается не только исключительное изящество, но и горечь. Речь идет о комедии Аристофана «Лягушки». Кое-кто предпочитает непристойную буффонаду его «Лисистраты», написанного в 411 г. до н. э. великолепного фарса, в котором женщины Афин и Спарты пытаются добиться мира при помощи сексуальной забастовки. Но «Лягушки», поставленные в 405 г., когда на горизонте уже маячило окончательное унижение города, отличаются непревзойденной изысканностью, сочетающейся с безошибочным ощущением близкого конца блистательной эпохи.

В пьесе рассказывается, как Дионис, встревоженный недостатком в Афинах трагических поэтов, отправляется в загробный мир, чтобы попытаться вернуть из мертвых великого драматурга Еврипида. Там он оказывается в роли арбитра состязания между почтенным отцом трагедии Эсхилом, сражавшимся в освободительной войне с Персией и воспевшим ее, и более современным, пресыщенным и практичным Еврипидом. В последней сцене упоминается и третий великий трагик – недавно умерший Софокл, которого в скором времени ожидают в Аиде. Первые два автора высмеивают стиль и построение фраз в произведениях друг друга таким образом, что это смогут оценить только зрители, хорошо разбирающиеся в нюансах художественного слова. В какой-то момент Дионис задает двум первым