Как это сердце может болеть, подумал он тогда, когда я егодаже не чувствую? Только когда… с Инкой, тогда чувствую. Тогда оно становитсякак будто больше и бухает, как гиря, которую незадачливый тяжеловес бросает ибросает об пол.

Через полгода Дима увидел Сергея Мерцалова в луже холоднойдождевой воды, уткнувшегося перекошенным лицом в мертвую собаку…

Дима резко двинулся в кресле, зачем-то поправил зеркалозаднего вида и включил радио. Динамики сразу же истошно завопили, что-то овечеринке лучших друзей, где кто-то танцевал с чьей-то подругой, и почему-тоэто было плохо, исполнительница по этому поводу страдала.

Дима уменьшил громкость.

Нет, майор Ларионов, бесчувственный и почти бессловесныйпрофессионал. Он вполне может курить и целовать щечку Оли Дружининой, когдарядом труп, И посвистывать, и думать о своем, и шутить с экспертом Семенычем.Дима Мамаев так не может. С тех пор как он увидел тело Сергея Мерцалова, он неможет думать ни о чем другом. Он хочет найти и наказать его убийцу, подонка,которой сделал вдовой его жену и сиротами его детей. Пусть это звучит какугодно высокопарно, но Дима Мамаев пришел в уголовный розыск по призванию.Понятно вам? И он будет лезть из кожи вон, но найдет убийцу.

Ну, в крайнем случае, майор найдет…

В старенький “Форд”, оказавшийся при ближайшем рассмотрении“Опелем”, село лицо кавказской национальности. “Опель” заревел диким голосом,не облагороженным никаким глушителем, и стал выбираться из переулка в сторонуулицы Чехова. “Жигули” остались на месте. Водитель в них мирно спал.

Неожиданно для себя Дима встревожился.

Чем черт не шутит, может, и впрямь, за аптекаршей-то следят?Например, этот мужик в “Жигулях”? Что он сидит тут уже полдня? Офисов, где быон мог служить шофером, поблизости нет, и машина у него на офисную никак непохожа.

Дима включил зажигание и сдал назад. Пусть он и недолгоработает, и не такой профессионал, как Ларионов, и трупы, увиденные днем, недают ему заснуть ночью, но все же кое-какие понятия у него есть. Торчать целыйдень, как бельмо на глазу, в тихом переулке он не станет. Он сейчас объедеткружочек, да и вернется. Вон там, подальше, где только что закончилась какая-тостройка, он давно присмотрел себе местечко. Оттуда и аптека как на ладони, и теподозрительные “Жигули”.

Посмотрим, посмотрим…

Дверь Андрею открыла пожилая женщина. Вчера Андрей ее здесьне видел.

Теща или мать, решил он, привычно доставая удостоверение.

– Проходите, – безучастно сказала женщина. В холле замаячилпредставительный мужчина, и женщина сказал ему равнодушно:

– Милиция. Теперь они долго будут делать вид, что работают.Нам, наверное, придется Иру увозить, они ее в гроб загонят своими вопросами.Займись им сам, я не желаю их видеть, бездельников.

В холле были завешаны все зеркала и остро пахло бедой.

– Мерцалов, Леонид Андреевич, – хмуро сказал мужчина,подходя к Андрею. – Что вам нужно?

– Мне нужно поговорить еще раз с Ириной Николаевной и с…вами, – ровно сказал Андрей. – Я звонил сегодня утром вам домой, но мнесказали, что вы здесь.

– С Ирой разговаривать нельзя, – отрезал Леонид Андреевич. –Она плоха. Со мной – говорите, только быстро. И покажите ваши… разрешающиедокументы.

Андрей снова вытащил удостоверение.

– Вы бы чем с нами разговаривать, порядок на улицах навели,– неприятно морщась, сказал Мерцалов-старший. – А теперь говори, не говори…

– Придется все-таки поговорить, – твердо сказал Андрей. –Где удобнее? Вчера мы разговаривали в кухне.

– Ну, пойдемте на кухню, – все также неприязненно проговорилЛеонид Андреевич и пошел впереди Андрея в глубину квартиры, сторонясь, чтобыслучайно его не коснуться. Как будто Андрей только что вывалился из тифозногобарака.

У них горе, сказал себе Андрей. Горькое горе, горше которогобыть не может.

В гостиной сидели какие-то люди, как по команде повернувшиеголовы, когда Андрей проходил мимо. Тяжеловесный мужчина в дорогом костюмечто-то негромко и утешающе втолковывал домработнице в черном негнущемся платье.

Как быстро, подумал Андрей. Как все быстро. Вот они уже итраур надели…

Следы вчерашнего разгрома были полностью ликвидированы.Кухня вновь стала веселой и чистой. Андрея это удивило. Почему-то он былуверен, что застанет хаос и разрушения.

Женщина, открывшая ему дверь, пила на кухне веду из толстогостакана. Увидев Андрея, она резко отвернулась.

– Ну как? – спросил Леонид Андреевич.

– Все так же, Леня! – ответила женщина с сердитой досадой. Унее были красные глаза, и руки заметно дрожали. – Она всегда была слаба, асейчас… что говорить…

– Моя жена, – спохватившись, сказал Леонид Андреевич. –Лидия Петровна Мерцалова. Сергей Мерцалов был нашим сыном. Ваня и Гриша – нашивнуки. А в спальне лежит наша невестка, и мы не знаем, сохранит она рассудокили нет.

Женщина выронила стакан и, зажав рот рукой, почти выбежалаиз кухни. Стакан покатился по ковру, оставляя за собой узкую мокрую дорожку.Андрей нагнулся и тихонько поставил стакан на край барной стойки.

Глаза мужчины тоже налились слезами, и он вытер их, позабыво том, что должен стесняться.

– Ну спрашивайте! – сказал он грубо. – Спрашивайте, что вамтам нужно. И уходите, ради Христа…

Андрей работал на этой проклятой работе много лет. Он знал,что можно говорить и делать, а чего говорить и делать нельзя. Поэтому он нестал выражать сочувствие отцу Сергея Мерцалова. И слов о том, что он простовыполняет свой долг, он тоже говорить не стал. И не стал спрашивать разрешениязакурить.

Он сел на то место, где вчера сидела Ирина Мерцалова, ивытащил сигарету. Пепельница стояла там же, где и вчера.

– Скажите, Леонид Андреевич, что вам известно о том, что завашим сыном в последнее время следили?

Напряженная, худая спина под дорогим кашемиром пиджака сталакак будто еще напряженней. Мерцалов-старший медленно повернулся. Чашкавздрагивала у него в руке, изредка постукивая о блюдце.

– Слежка? – переспросил он. – Что еще за слежка? Кто за ним следил?Что вы говорите?

– Я еще не знаю, кто за ним следил, – сказал Андрей, глядяему в лицо. “Но я – узнаю, – пронеслось в голове, – и очень быстро”. – Я хотелбы спросить у вас, не говорил ли Сергей в последнее время о том, что онобнаружил за собой слежку?

– Да нет же! – сердито и как-то беспомощно воскликнул ЛеонидАндреевич и покосился на дверь. – Какая слежка, что за ерунда? В конце концов,он ведь врач, а не бандит и не депутат…