Мне никто не ответил. С некоторым удивлением я вошла всоседнюю комнату: она была пуста, заглянула в шкаф, а потом и под кровать итолько после этого заметила, что окно не заперто, хотя плотно закрыто.

— Ловко, — вздохнула я, так как не слышала нималейшего шума, а человек здесь развил такую бурную деятельность. Оченьзанятный тип. Интересно, где он сейчас? Это я узнала через десять минут.Прилегла на диван, пялясь в потолок и ожидая озарения: что за странная кутерьмавокруг и как все это можно обыграть в мою пользу. Вот тут и появился Саша,прошел, сел на диван спиной ко мне и начал свистеть: тихо, но все равнодействовал на нервы.

— Заткнись, а? — попросила я.

— Он был один, — сообщил Саша. — Я прошелсянемного, ничего подозрительного. Он в самом деле уехал и никого не оставил.

— Ты что, расстроился? — удивилась я.

— Нет, просто это против правил. Выходит, что они нетакие уж любопытные. А Бат — парень знающий, и, если никого здесь не оставил затобой приглядывать, значит, есть у него на то причина.

— Бат — это Коротышка? — проявила я интерес.

— Да. Так его называли когда-то. Фамилия Баташов, Бат —короче и удобнее.

— Ты на редкость осведомленный парень, — вздохнулая, давая понять, что особой радости от этого не испытываю.

— Мы с ним служили вместе. Он был хорошим офицером

— Я думала, он серийный убийца или просто псих…

— Не стоит судить о человеке по внешности, — пожалплечами Саша, а я еще раз взглянула на его «внешность» и согласно закивала. Снего хоть сейчас можно лепить скульптуру «Солдата-освободителя» с малым дитемна руках, а парень-то мутный .. Я легла на бок, чтобы лучше видеть его лицо, онповернулся, посмотрел на меня и спросил:

— У них твой сын?

— Да, — кивнула я. — К сожалению, я даже незнаю, жив ли он.

— Ты думаешь, они могли его убить?

— Два года я была уверена, что Ванька погиб. А потоммне показали фотографию. — Я поднялась, достала фото из сумки и протянулаСаше. Он посмотрел, повертел фотографию в руке и вернул мне.

— Что ты должна для них сделать?

— Найти деньги, которые украл мой муж.

— Это возможно?

— Нет, — усмехнулась я. — Прошло два года —это раз, и я не верю, что эти деньги у него были — два Обворовать хозяина,взять деньги и ждать, когда тебя укокошат, — глупость чистой воды. А моймуж глупцом не был — это три.

— Выходит, кто-то его подставил? — нахмурилсяСаша.

— Не знаю. Может быть. Честно говоря, мне на этонаплевать. Я должна найти сына, прежде чем закончится мой срок. Если он жив,конечно…

— Хорошо, — кивнул Саша. — Вот этим изаймемся.

— А ты с какой стати? — удивилась я.

— Ты же слышала, что сказал Бат: в последнем бою ямозгов лишился, правда, сам думал, что почки. К тому же я успел влезть в этодело по самые уши. Я без работы, без семьи и без особого смысла в жизни. Еслитвой сын жив, мы его найдем. Только не мудри и рассказывай все как есть.

Все как есть — это не по мне. Но если просят, отчего нерассказать? По крайней мере то, что считаю нужным. Вместе с дополнительнымивопросами, которые Саша успел мне задать, на это ушло полчаса. Через полчасаСаша, подогрев чайник, принес мне чашку чая, посидел, разглядывая свою обувь, изаявил:

— Если ты не врешь и ничего не путаешь, выходит, чтоТолстяк знает, где твой сын.

— Выходит, — кивнула я, не очень рассчитывая, чтосегодня мне или Саше придет в голову что-нибудь стоящее.

— Так чего проще: отправиться к нему и узнать. Япосмотрела, вздохнула и мысленно согласилась с Коротышкой, или Батом, насчетпоследнего боя и мозгов.

— Можно позвонить по телефону, — кивнула я. —Номер я знаю.

Саша нахмурился, посмотрел на меня, точно на муху в стаканесо сладким чаем, и заявил:

— Думаю, твой Толстяк нападения не ждет. Мы его немногопоспрашиваем, и, клянусь, он нам все выложит.

Я еще раз посмотрела на Сашу и согласилась с ним. Толстяк непохож на коммуниста-подпольщика, а спрашивать можно по-разному, что-топодсказывало мне: Саша спрашивать умеет. Я поставила чашку на тумбочку,уставилась в стену и через минуту спросила:

— Где мы его схватим и куда повезем?

— Почему не сделать проще? — пожал онплечами. — Вполне подойдет его квартира.

— А как мы войдем? — на всякий случайпоинтересовалась я и застыдилась.

— Мы войдем, — убежденно сказал Саша. —Главное, все сделать быстро, чтобы он не успел предупредить своих и ребенка неперепрятали.

Я была очень благодарна ему за то, что он употребил глагол«перепрятали». Рисковать Ванькиной жизнью, пусть даже теоретически, я бы нестала, но искать его наудачу можно очень долго: так никаких трех недель нехватит. Значит, стоит попробовать…

— Поехали, — сказал Саша, набрасывая на плечикуртку. Я торопливо оделась и пошла за ним.

Саша открыл ворота, выгнал машину, и через минуту мы ужестремительно двигались в сторону центра. Затем спустились к реке и с полчасапетляли по старинным улочкам до тех пор, пока не убедились, что «хвоста» занами нет.

— Странно, — протянул Саша и с подозрениемпосмотрел на меня, а я на него и тоже подумала: «Странно».

Оставшуюся часть пути мы молчали, въехали в уже знакомый мнедвор и укрылись в тени деревьев.

— Подъезд с замком? — задал вопрос мой спутник, якивнула.

— Внизу дежурный, молодой парень, его комната прямонапротив лифта, в комнате телефон, пройти незаметно не удастся. Если лезтьнапролом, неожиданного визита не получится.

— Парня можно на некоторое время нейтрализовать.

— Можно. Но кто-нибудь из жильцов, возвращаясь домой,заглянет к нему или просто позвонит. То, что парня нет на месте, покажетсяподозрительным. В этом случае могут вызвать милицию.

— Я думал, тебя интересует сын.

— Точно, но, если нас здесь заметут менты, сына я ужене найду.

— Тоже верно, — согласился Саша. — Посидим,подумаем. К тому же твой друг может быть не один.