Мой друг точно был не один, потому что где-то через полчасавышел из подъезда в обнимку с блондинкой, которой едва доставал до уха. Девицавыглядела очень эффектно и на Толстяка Леню смотрела снисходительно. Он сбежалпо ступенькам вниз, при этом очень напоминая колобка, галантно подал ей руку, аона потрепала его по щеке, жестом, каким обычно гладят кота.

— Очень милая пара, — заметила я.

Пара скрылась в арке, а мы еще немного подождали: так какЛеня отправился пешком, вполне возможно, что он просто решил проводитьблондинку.

— Сиди в машине, — кивнул Саша. — А я немногоосмотрюсь.

Осматривался он не меньше сорока минут, Толстяк за это времятак и не вернулся.

— Занятная у домика планировка, — заметил Саша,устраиваясь рядом. — Окно из коридора выходит на лоджию, туда же ведетпожарная лестница. Главное — войти в коридор, чтобы дежурный не заметил.Нарисуй план подъезда, по возможности точно.

Я нашарила в сумке авторучку и на старом атласеавтомобильных дорог принялась вычерчивать план, Саша наблюдал за мной,машинально насвистывая.

— У тебя полно дурных привычек, — заметила я.

— Например?

— Например, свистеть.

— Каюсь: это не самая скверная из моих привычек.

— Намекни на самую. Он усмехнулся и сказал:

— Ты уже знаешь: лезть не в свое дело, особенно когдане просят.

Я закончила с планом и посмотрела на Сашу, не скрою, снадеждой.

— Так… Парень внизу тебя, конечно, запомнил, там можетдежурить его сменщик, но рисковать мы не должны. Войти через лоджию первогоэтажа нельзя, он непременно услышит шум. Значит, ты должна подняться попожарной лестнице на второй этаж, а я открою дверь изнутри.

— Отлично, а как войдешь ты?

— Можно попробовать через крышу. Дом встроен междудвумя другими домами. Войду в подъезд одного из них, переберусь на крышуЛениного дома и буду уповать на то, что чердачную дверь можно открыть.

Я взглянула на крышу, вставка была примерно на полэтажа вышесоседних домов.

— По отвесной стене тебе не подняться, — покачалая головой. — Если, конечно, ты не альпинист и у тебя нет соответствующегоснаряжения.

— Не смеши меня, — презрительно отозвалсяСаша. — Какое, к черту, снаряжение? Сейчас посмотрю в багажнике, тамдолжна быть веревка.

В багажнике обнаружилась не только веревка, но и ещемножество прелюбопытных вещей, о назначении которых оставалось толькодогадываться.

— Может, тебе лучше дождаться одного из жильцов и войтив дом вместе с ним? Тебя охрана не знает.

— Но может узнать, то есть запомнить. Если мне неизменяет память, твой Леня — адвокат, а от них только и жди пакостей. В общем,свидетели того, что мы здесь были, нам не нужны. Достаточно того, что ты успелауже дважды нарисоваться перед охраной. Оставайся в машине, следи за подъездом,а я прогуляюсь еще разок

За то время, что Саша прогуливался, Толстяк наконец-товернулся, причем один. Выглядел он озабоченным, игривости в нем заметнопоубавилось, уже держась за ручку двери, вдруг тревожно оглянулся, и, хотя нашамашина была скрыта за деревьями и Леня не мог ее видеть, меня это насторожило.

Пришел Саша, кивнул и сказал:

— Порядок. Скоро стемнеет, и то, как я лазаю по стенам,вряд ли кто заметит. Через десять минут иди к пожарной лестнице. Железом негреми и вообще старайся двигаться потише. — Он покосился на мои кроссовкии вроде бы остался доволен. — Все. Я пошел.

Ровно через десять минут я уже поднималась по пожарнойлестнице. Шума не производила, о том, что кто-то может меня заметить с улицы,не думала, всецело сосредоточившись на предстоящем задании: подняться на лоджиювторого этажа и встретиться там с Сашей.

Он ждал меня. Я чуть приподняла голову, заглядывая в окно, идверь тут же открылась, совершенно бесшумно, а я шагнула в коридор. Рядом былмусоропровод, затем лифт, затем грузовой лифт и дверь в коридор побольше, вкоторый выходили двери четырех квартир.

— У него третий этаж, — шепнул Саша, и мы сталиподниматься по лестнице.

Лифт работал, так что вероятность встретить жильцов налестнице была небольшой. На последнем этапе меня вдруг одолели сомнения.

— Он не откроет дверь, а если и откроет, вполневозможно, сначала позвонит своим друзьям, например, Коротышке-Бату.

Саша взглянул укоризненно и зажал мне рот рукой. Я всталакак вкопанная и замолчала. Затем нащупала пистолет, который прихватила изсумки, и кивнула, давая понять, что готова абсолютно на все.

Мы вошли в коридор, Саша огляделся, достал носовой платок ивывернул лампочку. Извлек из кармана фонарик, включил его и шагнул к нужнойдвери, мне стало ясно, что взглянуть на замок он уже успел.

— Сигнализации нет, — шепнул он мне в ухо. —А замок плевый, стой спиной, чтобы свет не увидели из соседних квартир.

Все четыре двери выглядели банковскими сейфами, зловещепоглядывая «глазками» посередине, рождая мысль об опасности и циклопах. «Такуюдверь ни в жизнь не открыть», — с тоской подумала я, правда, до тогомгновения, пока не увидела, что держит в руках Саша. Держал он набор отмычек, афонарик, тонкий и длинный, точно карандаш, — в зубах.

Замок едва слышно щелкнул, и дверь приоткрылась, за нейоказалась еще дверь, на этот раз самая что ни на есть обыкновенная. Сашапризадумался, подождал секунду и начал действовать. На этот раз я даже щелчкане услышала, дверь открылась, и вслед за Сашей я вошла в квартиру, сжимаяпистолет в руке, разом нарушив как минимум два закона Российской Федерации. Аможет, и все три: не сильна я в законах.

Дверь Саша запер, а я стремительно пошла по коридору к однойиз дверей, из-под которой пробивался свет.

Толстяк сидел в кресле, пил коньяк и смотрел телевизор.Увидев меня, он икнул и выронил рюмку. Саша возник за его спиной и шепнул,наклонясь к его уху:

— Только без глупостей.

Леня дернулся, замер и, тараща глаза, выдавил из себя

— Вы с ума сошли.

— Точно, — согласилась я, устроилась в кресленапротив, положив пистолет под правую руку, так, чтобы Леня хорошо его видел.На Сашу оружие не произвело впечатления: должно быть, отсиживаясь в комнате вовремя моей беседы с Коротышкой-Батом, он зря времени не терял. — Лучшетебе не валять дурака, — сообщила я, — а ответить на вопрос сразу.