миновав несколько темных коридоров, мы оказались в сокровищнице. Здесь тепло, почти жарко, а невидимый источник желтого света поселился вдоль стыков между стенами и потолком, спускаясь вниз и отражаясь от почти зеркальной плитки, рассыпаясь по помещениям тысячами огоньков, ярко подсвечивая все накопленные Каргатскими королями богатства.

Глаза разбегались от изобилия драгоценностей и украшений, золота и дорогих металлов, изысканных поделок и холодного оружия, от тысяч дорогостоящих мелочей и неизвестных магических элементалей. Здесь было все. Картины в позолоченных рамах, потрясающе четкие зеркала, мечи и кинжалы, доспехи из синего золота, ряд черных бутылочек со светящимся наполнителем, роскошные вазы с бессмертными цветами, россыпь редких живых камней, подземный мох, причудливым узором расползающийся по аквариуму. А уж сколько здесь было шкатулок! Броши, ожерелья, диадемы и кольца, серьги и браслеты, тончайшая нить из скользкого металла «калии», сверкающая на женском каменном бюсте.

И все вокруг сверкало и переливалось миллионами разноцветных вспышек, недоступное никому, кроме королевской семьи. В сокровищницу не спускалась ни одна живая душа, кроме Каргатов. Неудивительно, что так бурно аплодировали аристократы, когда я победила. Я была уверена, что как только поднимусь назад, меня засыплют вопросами о том, что здесь скрывают короли, ведь слухи ходят самые разные. И, кажется, в данном случае они совсем недалеки от истины.

– Сэл, надеюсь, ты понимаешь – никто не должен узнать, что здесь. Пусть подавятся, но ни слова, ясно? – лукаво спрашивает Ник, видя, как осторожно я хожу между рядов, не решаясь коснуться королевских ценностей. – Сама бери, что хочешь – тебе можно все.

Я украдкой глянула на него, наклонившись и спрятавшись за очередной горкой из бус и висюлек. Стоит такой невозмутимый, а мне до того неловко, что язык проглотила. Все-таки мы впервые остались наедине с того самого разговора в усыпальнице его родителей. Язык чешется спросить, что там произошло, но молчу, делаю вид, что все в порядке.

– Не притворяйся, говори, – внезапно устало произносит он, присаживаясь на стул и запуская руку в россыпь бриллиантов на зеркальном подносе. Они звонко рассыпаются по столу, но король не обращает внимания, только запрокидывает голову, чуть прикрыв глаза.

Я, просто чтобы руки занять, беру прелестное колье из небесно-голубых камней на золотой нитке, прикладываю к груди, иду к зеркалу, чтобы покрасоваться, а сама корю себя: «Что за дурость! Ты попала в святая святых, а тащишь какую-то ерунду! Нет, оно изумительно и великолепно сочетается и с платьем, и с цветом глаз, но… святая Клэрия, что за детская скромность!» И уже ничего не хочется.

– Ваше Величество, скажите, мой муж чем-то провинился перед вами? Вы так холодны с Артаном… ни мне, ни ему не понятно, с чего вдруг, – решаюсь спросить, глядя на его отражение в зеркале. Он открывает глаза, останавливая взгляд на украшении, аккуратно легшем поверх груди, качает головой и все тем же странно усталым голосом говорит:

– Называй меня Ник, Сэл. Здесь нет придворных. Когда мы наедине – я для тебя Ник, а ты Сэлли. Ведь мы семья, не так ли?

Медленно киваю, стягивая с шеи колье и возвращая на место. И вновь возвращаюсь к королевским сокровищам. Однако ничто не цепляет, все такое одинаковое, бездушно-уникальное, неинтересное.

Никлос поднимается с места, и мы переходим в следующий зал. Все они небольшие, с низкими потолками и широкими проходами. И разделены на эпохи: чем дальше от входа, тем более древние сокровища встречаются на пути, и тем тусклее свет. Здесь уже нет такого изобилия украшений, а каждый встреченный предмет выглядит более простым, чем прежние, но я чувствую за ними целую историю. Это не только драгоценности, которые можно продать за деньги.

– Осторожнее, Сэл. Многие предметы в этих залах прокляты. Не стоит слишком пристально на них смотреть – их пробуждение никому не пойдет на пользу. Лучше вернемся назад…

– Ваше… Ник. Пожалуйста, ответь. Если мы семья, то между нами не должно быть секретов. Скажи, зачем я здесь? Почему Арт – больше не часть твоей семьи? И что будет дальше?

Мы доходим до самого конца – маленького помещения площадью всего метров шесть. Здесь только один сундук, закрытый на замок, но именно он привлекает внимание. Я тянусь к нему, но Никлос перехватывает мою руку и отводит в сторону.

– Хочешь знать все? – спрашивает он спокойно, а белки глаз темнеют, насыщаясь нориусом. Он стоит слишком близко, и я делаю несколько шагов назад, боясь лишнего касания – оживают воспоминания, и мне трудно дышать.

Заметив мою реакцию, король мрачнеет, отводя глаза и прислоняясь к стене. Я не решаюсь что-то сказать, дожидаясь, когда он успокоится. Как на меня действует нориус, так, вероятно, и на него воздействует ариус, иначе почему Никлосу так тяжело рядом со мной? Столько хороших слов приходит на ум, хочу сказать, что понимаю его, что скоро станет легче, что завтра же начну «стравливать» ариус, и все вернется на круги своя, но… Есть и опасные вопросы, которые не задам даже под пытками.

«О, мой дорогой король, снятся ли тебе те же сны, что посещают меня почти каждую ночь? Что именно ты чувствуешь ко мне? Наша связь похожа на слияние зеленых драконов? Хочешь ли ты, чтобы она стала такой же, как у всех моих предшественниц? Поэтому ты взял Анку, чтобы было не так одиноко?»

Нет, эти вопросы откровенны и опасны. Для меня самой.

Он отлепляется от стены и ведет меня обратно к сундуку. Открывает замок нориусом и откидывает крышку. На серой от старости подушке покоится лишь несколько вещей, но до чего же интересных! Большинство из них я никогда прежде не видела, а то, что видела, имело иную форму. Я застыла, внимательно разглядывая их.

– Не бойся, не укусят. Их можно трогать, – подталкивает Ник, и я лезу в сундук, выуживая первый предмет.

Он продолговатый и удобно лежит в руке. Похож на камень, но слишком однородный, чуть толще страницы, и с несколькими выступами по бокам. С одной стороны – черный, гладкий и с зеркальным эффектом, а с другой – бархатистый и разрисованный неизвестными символами над потрясающе детализированным изображением волка. Я еще раз потерла его пальцами, но так и не смогла почувствовать шероховатости – непонятно, как это было нарисовано. Да и вообще, что это такое.

Следующим вытащила то, что напомнило какой-то усеченный корсет. Две кружевные чашечки, соединенные парой петелек из необычного, мягкого материала. Затем выудила странные мягкие штаны с какой-то металлической штуковиной на том месте, где обычно делали пуговицы и вставляли ремень. С обратной стороны увидела