Когда Алиша с Лавинией поравнялись, Матушка-Мадам величаво проплыла мимо. Сцинка пошла следом, наблюдая за идущим впереди Амиром. Стражи так сразу не видно. Разве что — чуть поодаль, вдоль колоннады. Если понадобятся — вмиг примчатся, а Алиша одна…

Здание, отведённое для служителей культа, Сцинка угадала правильно. Вошли они в тот самый величественный дворец, отличающийся, пожалуй, не изяществом хитрой отделки, а скорее, дороговизной материала и монументальностью своих сводов и стен.

Внутри всё также росписи, изображающие религиозных людей и великих правителей. Цвета слегка приглушены, каменные плиты пола истерты страдательными и ревностными слугами Бога.

— И ты с нами пойдёшь, господин? — обратилась Сцинка к Амиру. Тот поцокал всё также неучтиво, чем Алишу озадачил. Император, показалось, принял их хорошо. Неужели всё спектакль? Или доложили Сиятельной особе, что новая Матушка проста и не особо умна, что всем на руку. А убийца рядом с ней — разве такая уж и большая проблема? Могут ли все эти ученые мужи, жрецы и советники вместе с их Императором предположить, что покойная Императрица-мать своей же убийце перед смертью заказала страшную за себя месть?

Прошли к жрецам. Старший из них, в самом дорогом одеянии и по фигуре наиболее значимый, вёл себя надменно.

— Великое счастье снизошло на нас! Слава Всевышнему! — начал один из приспешников.

— Матушка вернулась живой, чтобы успокоить наши души! — подвыл второй. От душного смрада благовоний у Алиши закружилась голова. Не время показывать слабость. Она отошла к колонне, поймав носом дуновение свежего воздуха. Стало легче. Ещё бы не слышать монотонное бормотание служителей культа.

— Нет большего счастья лицезреть вас в здравии, Матушка!

Лавиния, не зная, как лучше реагировать, слегка наклонила голову. Всё же она — та самая женщина, которую они чествуют.

— Но право же, неужели южный воздух так хорошо повлиял на нашу Матушку?

— Неужели вас, почтеннейшие, беспокоят сомнения? — встряла Сцинка, тоже сперва учтиво поклонившись.

— Сомнения от нечистого, нам же, сестра, хотелось бы знать точно. Как удалось Матушке переродиться в таком юном создании? Сила молитвы и бессмертной души её так укрепила её дух, что окрепло и тело?

— Нужно ли показать лицо? Или сразу свою божественную метку? — запросто спросила Лавиния, готовясь сорвать с себя одежду.

«Вот сейчас и понятно будет, насколько сильна ваша вера», — усмехнулась Сцинка, наблюдая за такой сценой.

— Распишись сначала на бумаге, великая Мать наша! — один из жрецов поднёс Лавинии перо и чистый лист.

— Э не! — возмутилась Сцинка. — Бумагу, на которой после можно будет что-то начертать, наша великая Мать подписывать не будет. Либо пусть тут же уничтожат сей лист в огне.

— Тогда пусть начертает знак Императрицы на песке! — предложил один из самых молодых жрецов, за что, по-видимому, после будет наказан.

— Пусть так, — согласился тот, что постарше. — Вынесите сюда блюдо с песком!

Лавинье подали всё то же перо и золотой поднос, на который щедро сыпанули песка. Поднос был тяжел, и его держали сразу два служки в тёмных длинных одеждах. Взяв перо в руки, Лавиния, слегка освободив лицо от ткани, аккуратно, прикусывая от старания и волнения язык, вывела императорскую подпись.

— Не удобно писать на песке, так он изменчив, — пожаловалась она.

— Как и лик нашей Императрицы-матери, — заметил старший жрец. — Что же, подпись та! А есть ли знак на теле нашей прекрасной Матушки?

— Конечно же есть! — воскликнула Лавиния. — Так показывать или нет?

— Не желает ли Матушка уединиться? — поинтересовался старший жрец.

— С тобой, чтоль? — поинтересовалась уже Мадам. — Да я и тут покажу, при всех, чтобы ни у кого не было сомнения!

Сцинка только вздохнула. Долго ли ещё будет длиться это бессмысленное представление?

И вроде всё наконец разрешилось и закончилось. Лавиния, церемониально встав на колени, освободила голову и шею, слегка сдвинув на спину свои одёжки, а старший жрец подошёл почти вплотную, придавив Лавинию к себе, наклонился и внимательно рассмотрел клеймо. Сцинка знала, что за дни в пути оно уже зажило, однако, припухлость и краснота кожи наверняка сохранились. Клеймо свежо. Как свежа и новая Императрица-мать.

— Свершилось чудо, восхвалим же Господа нашего! Императрица-мать вернулась к нам, жива и здравствует!

— Хвала! — подхватили со всех сторон, пока жрец целовал Лавинии руки.

— Хвала! — орали, казалось, отовсюду. Эхо бесновалось, отражаясь от высоких потолков и стен. Хвала! У Сцинки звенело в ушах. Жрецы по очереди продолжали лобызать Лавинии руки. Она же стояла с непокрытой головой, вся в слезах. Хвала! Сцинке показалось, что над ней смеются святые с фресок.

— Хвала! — кричали в религиозном экстазе.

— Хватит! — рявкнула Сцинка.

Когда все повернулись к ней, она продолжила уже спокойнее:

— Матушка устала, а нам велено вернуться обратно к Императору. Так может, ежели мы всё выяснили, мы пока отложим остальные дела на потом?

— Как смеешь ты так разговаривать с жрецами, женщина!

— Смею, — Сцинка подошла к зареванной Лавинии. — Матушка, идемте! Не будем заставлять Императора тревожиться!

— Басир, проводи Матушку! — распорядился жрец.

— Да мы и сами найдём дорогу, — поспешила отказаться от помощи Сцинка, соображая, а куда же делся их провожатый — Амир?

— С тобой, женщина, нам ещё нужно поговорить, — заметил жрец.

— О чём же будете держать речь с простой слугой? — опять поклонившись, поинтересовалась Сцинка.

— Узнаешь, оставайся. А Матушку проводят во дворец Императора и без тебя.

Взволнованная Лавиния, смотря с недоверием и опаской на Басира, снова покрыв голову, всё же ушла. Смерти всё равно когда-нибудь не миновать, думала Алиша, провожая подругу взглядом. Чему быть, тому быть… что же от неё нужно жрецу?

Оставшись с жрецами наедине, Сцинка встала туда же, где недавно стояла на коленях Лавиния. Часть служителей культа удалились. Или уже рассыпались по углам. Сцинка следила за всем, что происходило в круге света, проникающего сквозь высокие, но узкие окна. Сцинка опасалась тьмы. Граница полутьмы и света обманчива. Каких демонов она скрывает в себе, кого прячет? Сцинка осторожно спустила в ладонь нож.

— Чем обязана такой чести? — без особого почтения начала она.

— Ты убила Императрицу? Как смеешь так спокойно стоять перед нами, убийца?

— А как смеет Император через своего советника готовить смерть Сияющей Матушки?

— За такие речи голову сносят с плеч!