Труп восстал и превратился в Терминатора?!

Мне не нравился лихорадочный блеск в воспаленных глазах Иггельда. Он напоминал сумасшедшего, волосы на его голове вздыбились, руки вздрагивали. Иггельд ногой открыл дверь в медблок, переступил порог и, увидев хирурга, склонившегося над Таней, скривился:

– Надо помочь Химику решить эту проблему.

Я встал рядом с ним, он зыркнул на меня недобро и отошел вглубь операционной.

– На нас напали. Шансов выжить, если мы останемся здесь, – ноль. Нужно срочно уходить. Сколько времени займет операция?

– Не меньше часа. Шансов мало, ее сердце очень слабо бьется.

Хирург выпрямился, положил скальпель обратно в лоток.

– Не понял…

– Нас тут перебьют, если мы не уйдем прямо сейчас.

Я шагнул к Иггельду, чтоб заткнуть его, но он предугадал мою реакцию и взял меня на прицел:

– Не делай глупостей. Включи мозг! Ты всегда был рассудительным. Она умирает, ты ее не спасешь, зачем тебе умирать вместе с ней?

Хирург вытер руки о халат и рванул к выходу, я тоже выхватил пистолет и прицелился в него:

– Стоять!

Хирург замер, повернулся и нецензурно послал меня, но не успел уйти, ему в спину выстрелил Иггельд, зашагал к выходу и, прикончив его контрольным в голову, проговорил, глядя на дергающееся тело:

– Врач, пренебрегающий клятвой Гиппократа, не достоин жизни. – Он перевел взгляд на Таню, и я прочел в его глазах сочувствие. – Мы ей не поможем.

Я встал между ним и Таней, чтобы Иггельд и ее не застрелил, он кивнул на кушетку:

– Посмотри, у нее агония, она умирает.

Я обернулся. Таня металась на кушетке, ее руки мелко дрожали, под веками катались глазные яблоки. Судорожно вздохнув, она выдохнула и замерла с открытым ртом, оплыла свечкой, правая рука свесилась до пола, только пальцы подрагивали.

Наверху грохнуло так, что с потолка посыпалась штукатурка. Мир покачнулся и рассыпался. Я словно смотрел тарантиновский фильм, где все, кого я уважал, превратились в отморозков и уродов. Взять хотя бы Иггельда. С таким Иггельдом мне не по пути, не на него я работал все эти годы. Чтобы выжить в таком мире, надо самому стать уродом.

Последняя дань памяти – метнуться к Тане, убедиться, что она мертва. Пульс на сонной артерии не прощупывался. Значит, надо отключить разум, представить, что участвуешь в кино, только так можно выжить, иначе поедет крыша.

– Ты идешь? – позвал Иггельд, и я, переступив через труп хирурга, выбежал в коридор, где отключилось электричество, лишь красным вспыхивали лампы сигнализации, то заливая помещение багряным, то погружая в темноту. – Давай за мной.

Темный силуэт Иггельда то появлялся, то исчезал, отбрасывая сразу две тени. Наступил момент истины, сейчас мне откроется тайна подземелья, которое не удалось найти самостоятельно. На всякий случай я прикинулся дурачком:

– Они штурмуют главный вход, что мы будем делать?

Свет в очередной раз мигнул, и я потерял Иггельда из вида, заозирался в пустынном коридоре, где из распахнутой двери выполз кладовщик, он что-то тащил в огромной черной сумке.

– Поторопись, пешеход! – Иггельд выскочил из темноты склада и отвесил ему подзатыльник. – Скоро тут будет жарко! Противогаз взял? Нет? Зря!

Я переступил порог. Иггельд потрошил стенд с фонариками, один, который наподобие шахтерского, надел на голову, второй сунул в карман, протянул мне два аналогичных, я молча взял их, принял из рук Иггельда противогаз. На месте атакующих я использовал бы газ, на месте отступающих в панике людей – пренебрег бы им.

– Нужны подствольники, – сказал я, предполагая, что бой развернется на поверхности.

– На, – Иггельд сунул мне АК, подствольник, разгрузку, я тотчас распихал по карманам магазины и патроны, прицепил к поясу тесак в ножнах.

Правильнее взять пристрелянное оружие, но не было времени бежать к себе в жилой блок. Часть мозга, отвечающая за чувства, отключилась, остался холодный расчет. Снаряжая магазин, я анализировал ситуацию и приходил к единственному выводу: на нас напал отряд Пригоршни. Кому еще это нужно? Мы никому не мешали…

Или мешали? Пригоршня оказался прав: под благовидным предлогом здесь творились страшные вещи. Кроме Пригоршни, Иггельд еще кому-то мог перейти дорогу, а если так, то на месте атакующих я бы не брал пленных.

– Мы ведь не пойдем через главный вход, – проговорил я. – Это безумие.

Иггельд оставил мои слова без внимания, он укомплектовывал разгрузку. Я продолжил:

– Знает ли враг о черном ходе?

– Только один человек о нем знал, – ответил Иггельд. – По моим сведениям, этот человек мертв.

– Предательство среди персонала? – спросил я. Иггельд качнул головой и принялся набивать контейнер артами.

– Исключено. Просто поверь, что это невозможно.

– Как сам думаешь, кто на нас напал?

– Это же я хочу спросить у тебя, – бросил он, но ответа не дождался, выскочил в коридор и побежал к лаборатории. Неподалеку так бахнуло, что вздрогнул пол под ногами, я инстинктивно пригнулся. Скоро атакующие будут здесь. После всего, что произошло между нами с Пригоршней, договориться не получится, он мне не поверит. Потому придется драться. Вся надежда на то, что никто не караулит возле черного выхода. Зона непредсказуема, ты можешь сколько угодно думать, что человек мертв, но в самый неожиданный момент – здравствуйте!

Знать бы еще, что здесь произошло в прошлый раз!

Мы влетели в лабораторию. Во второй комнате выли, пищали, ревели животные, носились по клеткам. Оглушенный их ревом, я не сразу обнаружил черный ход, а когда заметил его, не поверил своим глазам: он все время был у меня под носом, на нем стояло кресло со шлемом, куда садился Иггельд, когда активировал артефакт; я побоялся трогать кресло, обыскивая комнату. Черт побери, как же все просто!

Иггельд защелкал кнопками подлокотников, но обесточенная система не работала, тогда он молча, сосредоточенно принялся вытаскивать приемник, где лежал арт, но у него не получалось. Я подал обычный столовый нож, и дело пошло быстрее, наконец Иггельд поддел приемник и победил собственное творение. Положил арт в контейнер, и на миг лихорадочный блеск его глаз сменился привычным теплом.

– Как жаль, что все так обернулось. Столько труда вложено, столько сил! Иди! – он толкнул меня в спину, указывая на чернеющий вход в подземелье. – Чего таращишься? – заорал он и раскинул руки. – Они все погибнут, если им не помочь! Нужно дать им шанс.

Вниз вели крутые бетонные ступени, освещенные красным светом аварийных ламп. Все сотрудники Института уже ушли через этот ход. Как и подобает капитану, Иггельд покидал тонущий корабль последним.