не могли удовлетворить ромеев. Они тут же, без спросу пройдя на кухню, в основном из собственных обильных запасов запекли на вертеле нашпигованное чесноком мясо. Достали прочие припасы (часть оставили игумену в дар, часть — на раненых, часть — на хранение).

Несмотря на утомление, за общим с монахами столом ромеи делились тем, как ловко они били сарацин и сколько всего добра у них отняли.

Среди монахов были и молодые лица, которые слушали речи солдат с самым живым интересом и с болью смотря на «скоромное», которое поглощали ромеи, запивая ракией.

В тот момент Теодор не нашёл ничего лучше, чем обратиться к ним, подбирая самые возвышенные слова, которые так любят церковники:

— Благочестивые слуги Всеединого! Послушайте меня, того, кто недавно был простым трудником в церкви. Сейчас я обращаюсь к вам с верой в праведность нашего дела. Дела, которое объединяет окрестные земли вот уже несколько веков! Ныне мы, ромеи, болгары, греки и прочие стоим на пороге великого испытания.

Великая тень войны нависла над нашей землей, и народы наши страдают под гнетом тирании сарацин! Ныне мы не можем стоять в стороне, мы должны встать на защиту нашей древней земли, как верные защитники веры и добродетели.

Призываю всех из вас, способных на время взять оружие, присоединиться к нам в этом священном походе против нечестивых агарян!

Пусть святой огонь разгорится в ваших сердцах! Пусть свет божественной милости осветит наш путь к победе! Присоединяйтесь к нам, монахи, и вместе мы совершим великие дела во благо Империи и веры!

К неудовольствию игумена часть молодых монахов, полдюжины, выразила горячее желание временно встать под знамя Империи после этой речи.

Боясь ещё большей смуты среди служителей, игумен чуть не силой вытолкал людей Лемка за пределы монастыря.

Отсюда отряд пошел на восток, в пещеры.

Устроившись там на отдых, Теодор не забыл выслать патрули к дороге, по которой они шли и организовать патрулям смену на подступах к убежищу. И вскоре, уже на следующий день, патрули донесли, что на дороге рыщут чрезвычайно много конных сарацин…

Не дожидаясь, пока их найдут, роме пошли дальше в горы, забираясь ещё выше. Однако они шли не наобум. У них была уже примерная цель, место как минимум под новое временное убежище.

На вершине высокого каменистого холма, с довольно крутыми обрывами, возвышалась заброшенная древняя крепость, построенная римлянами в далекие времена недалеко от узкой, но бурной речки Стряма. Ее каменные стены, укрепленные разрушенными башнями и воротами, все еще внушали уважение и восхищение своей прочностью.

В самой крепости над всем доминировал укрепленный внутренний город или цитадель, окруженный оборонительными стенами с воротами и башнями. Площадь всей крепости составляла около 80 000 квадратных футов, из которых 50 000 занимает цитадель. Всего в крепости было восемь оборонительных башен, из которых сохранились только несколько, остальные же обрушены временем и врагами. Башни имели как прямоугольную, так и многоугольную форму, а их руины достигали до 40 футов в высоту.

Западная стена замка, окруженная башнями с каждого конца, находилась в наилучшем состоянии. Ее длина составляла около 350 футов, а толщина была довольно серьезна— около 5,4 фута. Стены были построены по технологии, как читал Теодор называемой opus emplectum (Римская строительная техника — каждая сторона стены построена из готовых каменных блоков, оставляя между ними значительную пустоту. Пустота заполнена смесью битого камня, смешанного с строительным раствором.) из битого местного и речного камня, сваренного вместе с помощью белого строительного раствора. Жилые здания внутри цитадели были созданы из битого камня и белого строительного раствора и чаще всего имели один, хотя в некоторых случаях два и более этажей.

Были тут и фундаменты нескольких церквей, если судить по стенам: две — в цитадели, а ещё две были расположены за пределами стен. Сквозь дыры в стенах можно было рассмотреть части потускневших фресок.

Непременными атрибутами римских/ромейских крепостей были водный резервуар, зернохранилище, казармы, караульные помещения, мастерские, но всё это находилось в руинах.

Забравшись на вершину стены цитадели, Теодор увидел, что с высоты открывается великолепный вид на окружающие горы и долины. И это было замечательно, это делало развалины более значимыми и важными для обороны.

(Прим.авт.: если кому будет интересно, то можно будет кратко рассказать об этой крепости в блоге. Дайте знать.)

Глава 14

Устраивались с трудом: вся разрушенная крепость была засыпана битым камнем, осколками керамики и прочим мусором, скопившимся в результате течения времени. Спать на голых камнях и земле никто не хотел в течении долгого времени. Часть людей была отправлена в ближайший лес, чтобы нарубить молодых деревьев и веток, набрать сухих дров. Другие расчищали завалы, поднимали обрушенные камни на место в провалах стен, чтобы возможный враг не смог зайти так просто внутрь. То, что это тихо может кому-то удастся было нереальным — любой звук гулко оставался от всех поверхностей: шорохи и лязг металла были очень хорошо слышны. Третьи очищали колодец и искали водный резервуар. Обычно (всегда) у любой римской/ромейской крепости он присутствовал.

Без инструмента работа шла не слишком споро. Однако чувство безопасности, которое дарили даже старые стены подстегивало людей работать. И работать прилежно — ведь в том числе от этой работы зависело будут ли они есть горячую пищу, пить чистую воду, спать в тепле и сухости. Люди уже были привычные ко многому, и потому не роптали. Молодым монахам, привычным к аскетизму, такие условия тоже подходили.

За первый день очистили небольшую часть — было бы где преклонить голову. Появилось время развязать многочисленные тюки, снятые с коней, рассмотреть добычу и поделить первым делом всевозможные ткани/тряпки, смягчившие и утеплившие скудные постели.

Работы впереди было на многие недели.

Евхит и монахи взяли на себя настроение отряда. У Евха никогда у него не было такой аудитории и теперь он показывал всё, на что способен. Евх вообще всегда был спокойным, а молодые, горящие энтузиазмом верующие всюду делились как настроением, так и убеждением, что впереди только победа. Они же потом расчистили развалины самой уцелевшей церквушки, где и проводили своеобразные богослужения. Посвятили её святому Георгию Гаврасу. И камни крепости будто вспоминали забытые слова:

— … он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей