первого отдела: свои своих не бросают, а потому на записку с предположением «Наверное, на нее напали» коллеги среагировали ожидаемо.

– Вы Ворона опрашивали? – вмешался Луцио, не позволяя окончательно заклевать стажера.

– Нет. А надо?

Мориц поморщился, выражая отношение к проволочке.

– Необходимо. Зря, что ли, его поставили дом стеречь? – напомнил керр Гробер. – И еду – в лабораторию. Пусть алхимики проверят на наличие яда.

– Кому наш щенок сдался, травить его еще! – не упустил случая съязвить керр Раттенсон. – Дершефу очередная дурь в голову стукнула, а ты поддерживаешь. Нервные вы с ним слишком стали, все перестраховываетесь. Ладно-ладно, завезем, – пошел он на попятную, наклонился, брезгливо подбирая ватрушку. – А ты тогда тут заканчивай.

Луцио вышел проводить коллег. Вернулся обер-детектив минуту спустя, вместе с големом. Точно! Диди же говорил, что после стрельбы на заброшенной пересадочной станции жилище Юргена взяли под наблюдение. У стажера, не желающего смириться с выводами медицинского эксперта, забрезжила надежда: если обнаружится, что в дом входил кто-то посторонний, появится повод для расследования.

– Повезло, что именно он последние сутки дежурил: остальные не такие болтливые. – Луцио поймал взгляд куклы, приказал: – Докладывай! Кого видел?

– За время наблюдения на территории находились стажер-инспектор Юрген Фромингкейт. Женщина, которую владелица назвала Люсьен. Шестьдесят один год, рост метр пятьдесят, голубые глаза… там.

Голем вытянул руку, указывая на второй дом вверх по улице.

– Соседка, – кивнул Гробер.

– Они постоянно ругаются, – подтвердил Юрген.

– Неизвестная молодая женщина, блондинка, двадцать один год… – кукла подумала и начала заново. – Неизвестная молодая женщина, блондинка…

– Хватит уже! Мы поняли, – оборвал покрасневший Юрген. Луцио хмыкнул, но уточнять не стал.

– Ребенок женского пола, одиннадцать лет.

– Девчонка?

– Наверно, Петра, – предположил Юрген. – Келер Вермиттерин нанимала ее, чтобы та ей читала.

Голем замолчал.

– Видишь? Никого подозрительного не было.

– Да. Но… – Юрген оборвал себя, махнул рукой.

Керр Раттенсон прав: похоже, стажер ищет преступление там, где его нет и в помине. Не повзрослел, остался глупым мальчишкой, что, играя с дядюшкиным ваффером, воображал себя национальным героем.

– Чуйка? – Луцио задержался.

– Что? – не понял подавленный мыслями Юрген.

– Чуйка, – пояснил керр Гробер. – Такая противная чесотка. Вроде и в порядке все, а свербит, не дает покоя. Бесполезная штука, на первый взгляд, но хорошим детективом без нее не стать. Вот у Морица ее нет. А у тебя… не знаю. Или, может, ты просто излишне мнителен, – осек обер-детектив расправившего было плечи стажера. – Пошел я. Отчет участковому занесешь сам. Завтра жду в отделе.

Глава двенадцатая

Луцио сверился с написанным на бумаге адресом, поморщился.

– Терпеть не могу подобные задания.

В этот раз дела привели детективов на южные окраины Апперфорта, в небогатый и тихий спальный район, застроенный четырехэтажными многоквартирными домами для беженцев. На фоне недавно обновленных голубой краской фасадов проржавевшие чугунные ограды разбитых балкончиков смотрелись особенно убого.

Летом такие кварталы утопают в зелени и цветочных клумбах, в декабре – пустеют и застывают, заметенные сугробами по окна первых этажей. Снега в тихих проулках всегда оказывается больше, чем во всем остальном городе, порождая ощущение, что тут действуют иные законы природы, и грандмуттер Зима разом вываливает из прохудившегося мешка весь свой запас «муки», ленясь раскидать его по окрестностям.

По кое-как расчищенной дороге едва проезжали сани. О том, чтобы разминуться со встречным экипажем, не шло и речи. Благо проблема эта местных жителей не волновала ввиду отсутствия личного транспорта.

От дороги к нужному зданию вела узкая утоптанная тропка. Дверь в подъезд была приоткрыта и слегка поскрипывала. Юрген опасливо покосился на нависший над входом снежный козырек и нырнул под крышу.

Службы благоустройства, чья работа и снаружи не заслуживала высокой оценки, внутрь и вовсе не заглядывали. На синей стене скалилась нарисованная угольком рожица с оскорбительной надписью. Пахло скисшей капустой и рыбным супом.

Керр Гробер брезгливо обошел темневшую в углу лужу и поднялся по ступеням. На пролет второго этажа выходило три двери. За центральной переругивались: плаксиво стенала женщина, ей угрюмо отзывался мужской бас, но слов было не разобрать. Обер-детектив решительно постучал в правую, обтянутую протертым дерматином.

– Открывайте! Первый отдел!

Внутри не отреагировали.

– Может, никого нет дома? – предположил Юрген.

– Открывайте! – настойчиво повторил стук Гробер. – Иначе мы будем вынуждены выломать дверь!

Стажер хотел возразить, но наткнулся на предупреждающий жест напарника и промолчал. Спустя полминуты послышался шорох, скрипнула задвижка, и дверь отворилась.

Преградившая проход келер смотрела на незваных гостей с вызовом. Темные волосы с первой сединой и черты лица выдавали в ней переселенку из Поландии. Скорей всего, она была из тех беженок, что приехали в Федерацию Гезецлэнд двадцать лет назад, спасаясь от гражданской войны на родине, да так и остались здесь, обзаведясь семьей и ребятенками.

– Обер-детектив-инспектор первого отдела Гробер, стажер-инспектор Фромингкейт, – представился Луцио. – Карл Рауфболт проживает по этому адресу?

– Да. Здесь, – неохотно отозвалась женщина после секундной паузы, словно раздумывала, не соврать ли ей. Торопливо добавила: – Но сына сейчас нет дома.

– Мы войдем? – вопрос прозвучал как утверждение.

Луцио решительно надвинулся на хозяйку квартиры, и той пришлось посторониться. За коридором оказалась погруженная в сумерки комната. Тусклый свет из окна падал на портняжный стол с рулонами ткани, швейную машинку. Судя по разложенным выкройкам, они отвлекли келер от работы. Одну стену полностью занимал буфет. С полок на незваных гостей глядели второсортные сервизы узнаваемой ядовито-лазурной расцветки, которые бы никто не спутал с оригинальным фарфором из Каннербурга, и такие же поддельные восточные вазы. Напротив, под выцветшим ковром, стояли знававшие лучшие годы диван и кресло. На кухне что-то булькало. За закрытой наглухо дверью, ведущей во вторую комнату, царила тишина.

– Садитесь, – вспомнив о вежливости, предложила хозяйка, указывая на диван.

Луцио брезгливо смахнул на пол хлебные крошки и воспользовался приглашением. Юрген остался на ногах, только отступил в угол, чтобы не нависать над женщиной и одновременно контролировать комнату. Сама хозяйка уселась в кресло.

– Вы, я полагаю, келер Нактерин Рауфболт, мать Карла.

Та кивнула.

– Думаю, вы догадываетесь, почему мы здесь?

– Карл не хотел никого ранить! – вскинулась хозяйка квартиры. – Это все сын Гензеля! Он с друзьями, противными щенками келер Лайнет – поделом им досталось! – вечно задирали моего бедного мальчика, провоцировали, потому что мы приезжие… и другие, в общем, так же себя вели. А Карл… сын у меня очень ранимый, всегда воспринимал слова близко к сердцу.

– Вы знали, что Карл одаренный? – перебил Луцио.

– Да. И что? Думаете…

– Вы знали, что по закону все одаренные должны обучаться в специализированных школах-интернатах?

«Должны быть посчитаны, учтены и приставлены на службу государству», – вспомнились Юргену слова дяди.