– Гастрофиброскопию, – подсказал Камень.

– Во-во, на нее. Но Люба Родиславу ничего не сказала,не хочет, чтобы он знал, что она болеет. Бережет, расстраивать боится.

– А ты, стало быть, самоидентифицировался с Любой ирешил, что я – Родислав, – с сарказмом заметил Камень.

– Я… чего с Любой? – растерянно переспросилВорон. – Я не расслышал.

– Ты так любишь свою Любочку, что живешь одной жизнью сней и уже начинаешь думать и чувствовать, как она, – пояснилКамень. – А меня принимаешь за ее мужа и не хочешь расстраивать, поэтомускрываешь от меня правду. Люба болеет уже почти год, а ты даже словом необмолвился. И если бы я сейчас не взял тебя за горло, ты бы опять промолчал. Нуи куда это годится?

Ворон обиженно вскинул иссиня-черную голову и сверкнулглазами.

– И нечего шпынять меня разными заумными словами! Я жехотел как лучше, я же тебя, старого дурака, жалею, оберегаю, а ты меня этимпопрекаешь. Хочешь про плохое слушать? Пожалуйста, могу тебе в краскахживописать, как Романовы мучаются с Геннадием, который беспрерывно пьет иустраивает пьяные дебоши. Или могу рассказать, как бабка Кемарская получилаинсульт и теперь еле ходит и почти не разговаривает, но за ней нужен глаз даглаз, потому что она то и дело норовит открыть газ, но забыть зажечь его, иливключить воду и не выключить. И если Лариса в выходной день куда-нибудь уходит,то Люба по нескольку раз спускается на второй этаж бабку проведать, а заодноубедиться, что Геннадий ее пока еще не пришиб. Тебе про это хочется?Пожалуйста, я могу. А если пожелаешь, могу еще про твоего любименькогоРодислава порассказать такое, что у тебя твои каменные уши завянут и в трубочкузавернутся.

– Это что же, например? – нахмурился Камень.

– А ты забыл, что он со своей импотенцией никаксмириться не может? Ему же всего пятьдесят лет в том году исполнилось, онмолодой совсем, можно сказать, мужик в самом соку. Другие в его возрасте, даеще ежели при деньгах и возможностях, такого жару дают – будьте-нате, а он ужев тираж вышел. Как ему с этим жить? Вот он и выдумывает разные способы, как бысебя оживить и в норму привести.

– А чего ж он к врачу-то не идет? – удивилсяКамень. – Насколько я помню из твоих рассказов, в то время уже частнаямедицина стала развиваться, и всяких специалистов появилось видимо-невидимо.Ну, я понимаю, в поликлинике МВД эту проблему не решить, и врачей нет нужных, истыдно, но частным-то образом можно полечиться.

– Полечиться-то можно, а вот куда от себя самогоубежать? – рассудительно заметил Ворон. – Ведь с детства, с пацанскихвремен еще было вбито в голову, что половое бессилие – это стыдно и являетсяповодом для насмешек. У Родислава просто язык не поворачивается озвучить своюпроблему вслух, признаться кому-нибудь, даже и врачу. Для него это немыслимо.

– И какие же способы он придумывает, чтобы себяоживить?

Ворон слетел пониже, собрался было что-то сказать, нопередумал и спрыгнул на макушку Камню, приблизив голову вплотную к его уху.

– Он к проституткам ходит, – шепотом сообщилон. – Представляешь? Выбирает каждый раз разных и пробует. Все равноничего не получается, но он продолжает искать. И еще он порнографию смотрит.

– Где?! – в ужасе воскликнул Камень. – Прямодома?! При Любе?!

– Да тише ты! – одернул друга Ворон. – Чегоорешь? Услышит кто-нибудь, о чем мы с тобой разговариваем, – сплетен потомне оберешься. Не бойся, не дома он смотрит.

– А где же?

– В бане, с приятелями. И проституток туда жеприглашают. Родислав все надеется, что вот он насмотрится порнухи, оживет, атут и девочку ему подгоняют – и все получится. Никто ничего не замечает, потомучто смотрят все, а потом с девочками уединяются, а уж у кого там чегополучилось или не получилось – этого никто не знает. Все, конечно, потом вместевстречаются и делают вид, что все отлично, но как было на самом деле – этобольшой вопрос. Я, например, ради любопытства пару раз в этих банях все комнатыосмотрел, когда дело до девочек дошло, так должен тебе сказать, что унекоторых, конечно, все нормально, но не у всех. Кто выпил много, ктоперепарился, кто просто не в настроении оказался, а у кого и такие же проблемы,как у нашего Родислава. В общем, у всех по-разному, но когда они опять застолом встречаются, то делают довольные рожи, сальные глаза и многозначительноухмыляются, дескать, они там шороху навели и показали этим соплюшкам, что такоенастоящий секс с настоящим мужиком. Ой, Камешек, до чего ж они все смешные! Тыбы их видел! Толстые, черепа лысые, тела волосатые, брюхо висит, ноги кривые,морды пьянющие, несут какую-то ахинею, а туда же – гиганты секса и акулыроссийского бизнеса. Из десятерых мужиков у двоих-троих был настоящий секс, аостальные – кто совсем ничего не смог, а кто сгорел за три минуты, но разговорыведутся такие, что можно подумать, будто они сплошь и поголовно все половыетеррористы. Врут друг другу и не краснеют.

– Да они не друг другу, они в основном сами себеврут, – задумчиво проговорил Камень. – А как же ты все это углядел?Ты ж клялся и божился, что за сексом не подсматриваешь.

– А я и не подсматриваю. Но уши-то мне никто незатыкает. Я все слышу, а это равнозначно тому, что я все вижу. Ну что?Порадовал я тебя? Такой правды ты от меня хотел?

– И такой тоже, – твердо ответил Камень. –Прошу тебя, не надо ничего от меня скрывать. Любая правда лучше неизвестности.

– А вот люди так не считают.

– Но мы-то с тобой не люди, мы с тобой – Вечные. И мыпрекрасно понимаем, что то, что так пугает людей в их кратковременной земнойжизни, не имеет в масштабах вечности ровно никакого значения. Кстати, ты что-тодавно не упоминал о таинственных мужчинах, которые то и дело пасутся возлеРомановых, то следят за ними, то спасают.

– Так я их больше не видел.

– Не видел или не обращал внимания? – прищурилсяКамень.

– Ну, не обращал, – пробормотал Ворон, на всякийслучай спрыгивая на землю и отскакивая подальше от Камня. – Они же всевремя разные, эти мужчины, а ты что, хочешь, чтобы я всех людей на улицерассматривал? А таких явных ситуаций, как с маньяком или с Любиной сумочкой,больше не было.

«Или ты просто на них не попадал, – подумалКамень. – Ладно, я потом у Змея спрошу. Уж он-то все знает».

– Как они в Турции отдохнули? – миролюбиво спросилон. – Или ты еще не смотрел?

– Смотрел, а как же, – оживился Ворон. –Отлично они отдохнули! Наплавались, назагорались. Отельчик, правда,фиговенький, всего три звездочки, окна номера на водокачку выходят, но послесоветских гостиниц он казался райскими хоромами. Завтрак и ужин – шведскийстол, на ужин на выбор по два супа, по два горячих блюда и по два разныхгарнира, а уж закусок и салатов – десятка полтора. Представляешь, какое этопроизвело впечатление на Любочку и Родислава? Родислав-то все-таки целых трираза был в служебных командировках за границей, про Испанию я тебе рассказывал,а еще он ездил в Болгарию и на Кипр, в полицейскую академию, так что оприличных гостиницах какое-никакое представление он имеет, а уж для Любочки этовсе было как в сказке. Очень она осталась довольна.