– А Леля? Ей понравилось?

– Да ну ее, – Ворон раздраженно взмахнулкрыльями, – ей, по-моему, вообще ничего, кроме ее собственных страданий,не нравится. Выходила на пляж, садилась в тенечке и читала толстенный томанглийской поэзии в оригинале. Из Москвы такую тяжесть перла, представляешь?Ходила целыми днями с постным лицом и молчала. А твой Родислав, между прочим,знаешь что вытворял?

– И что же?

– Он часов в одиннадцать утра заявлял, что ему ужежарко, и оставлял Любу на пляже, а сам шел в номер, якобы отдыхать, включалтелевизор и смотрел по платному каналу порнографическое кино.

– Зачем? У него что, была возможность пригласитьпроститутку, если вдруг… ну, ты понял, что я имею в виду.

– С ума сошел! – фыркнул Ворон. – Какаяпроститутка? У него жена есть, ежели чего случится.

– И как, случилось? – с надеждой спросил Камень.

– Ну прям! Ничего не случилось. Слюнки текут, а толкуникакого. Это я тебе так, для информации сообщил, коль уж ты настаиваешь, чтобыя ничего не скрывал. Но в целом отдых удался. Они по вечерам в деревню ходили,там магазинчики всякие с сувенирами, ювелиркой и трикотажем, Родислав Любезолотые сережки купил, большие такие, висячие. Я не очень понимаю, но ониговорили, что это дутое золото. Дутое – это что, ненастоящее? Типа бижутерии?

– Остолоп, – беззлобно усмехнулся Камень. –Самое настоящее. Просто снаружи изделие крупное, а внутри пустое, легкое. Еслибы было литое, то в нем золота было бы на многие тыщи, а когда дутое, тополучается намного дешевле. Столько лет на свете живешь, а элементарного незнаешь. А Леле они что-нибудь купили?

– Да что ты привязался со своей Лелей! –рассердился Ворон. – Никогда ею не интересовался, а тут вдруг Леля даЛеля. Не ходила она с ними в деревню, в номере сидела и поэтов своих смаковала.Или уходила вечером на пляж, сидела на лежаке и смотрела на море.

– Мечтала, что ли? – заинтересовалсяКамень. – О чем?

– Не «о чем», а «о ком», – поправил егоВорон. – О Вадиме, о ком же еще. Но это так, примерно, потому что я на неене настроился и мысли ее читать не могу пока. Если бы она с кем-нибудьговорила, тогда другое дело, а она ведь молчит все время.

– Откуда же ты знаешь, что она о Вадиме мечтает?

– Ну, это-то на поверхности лежит, – рассмеялсядовольный собой Ворон. – Это и без специальной настройки я могу прочитать.Вот в глубины подсознания я залезть могу только к Любе и к Родиславу, ну, кЛизе еще могу. А с поверхности-то я у кого хошь считаю. Что касается подарка,то Люба с мужем выбрали дочери красивый браслет, предлагали ей пойти с ними вмагазин, посмотреть, но она не пошла, так что пришлось им покупать самим, незная, понравится ей или нет.

– И как, понравился?

– А то. Глазки блеснули у нашей Лели, когда она браслетувидела и на руку надела. Но она тут же опять маску всемирной скорби нацепила итихо так говорит, мол, спасибо, дорогие мама и папа, за ваш замечательныйподарок, это мне будет память о том, как мы хорошо все вместе отдыхали заграницей. И с такой тоской на родителей посмотрела, словно завтра все они умрути эта поездка навсегда останется самым светлым пятном в ее безысходной жизни.Одним словом, девка – полный караул. Никакой радости жизни, одни сплошныестрадания. Она весь отпуск родителям испортила.

– Так уж и испортила? – усомнился Камень.

– Я тебе так скажу, – авторитетно произнес Ворон. –Без нее им было бы куда лучше. А то им приходилось все время на Лелюоглядываться: как она, да что она, да не скучает ли бедняжечка, не грустит ли,да как она себя чувствует. Бывали моменты, когда им так хотелось порадоваться!Вот представь: купили они телефонную карту, позвонили Коле домой или на работу,поговорили с ним, убедились, что он жив-здоров и не в тюрьме, потом дедуотзвонились, у него тоже все в порядке, голос бодрый, на здоровье не жалуется,потом даже Ларисе позвонили, с ней поговорили, там тоже все более или менее,Геннадий напился, валяется, храпит, но никого не покалечил и в милицию незагремел, бабка лежит, почти не встает, но квартиру пока не спалила, незатопила и не взорвала. Отходят они от телефонной будки и понимают, что жизнь удалась:в Москве все путем, здесь тепло, море, солнце и никаких проблем. Идут они, кпримеру, в кофейню в деревне, пьют крепкий вкусный кофе, холодной водичкойзапивают, кругом музычка восточная играет, люди веселые, беззаботные, и такаярадость Любу и Родислава охватывает, такой покой и умиротворение, и глаза у нихсияют, и предвкушают они завтрашний день, такой же спокойный, радостный,наполненный всеразличными удовольствиями, а Родислав планирует на парашютеполетать, а Люба его отговаривает, мол, она за него волноваться будет, ихохочут они, хохочут, и Родислав жену за плечи обнимает… И вдруг как вспомнятони про Лелю, которая осталась в отеле одна и сейчас, может быть, грустит илитоскует, – и всё, радость как рукой снимает, начинают про дочку говорить исокрушаться, жалеть ее, переживать. И самое главное – им как будто даже стыднобыть такими счастливыми, когда рядом вечно хмурая Царевна Несмеяна. Получается,они рядом с Лелей права на личное счастье не имеют. Вот я и говорю, что безнее-то им куда как лучше было бы.

Камень помолчал немного, обдумывая услышанное. Когда же Леляуспела превратиться из прелестной девочки в маленького домашнего монстра? Ведьеще совсем недавно он, Камень, умилялся, слушая, как девочка плачет надсорванным цветочком, и не так много времени прошло с тех пор, как онпорадовался тому, что Леля преодолела неприязнь к Ларисе и собственную детскуюспесь и начала играть с больной соседкой. А пока Леля упорно носила траур поТамариному мужу, Камень восторгался ее чувствительностью и готовностью ксопереживанию чужому горю. И еще он искренне сочувствовал ее безответнойвлюбленности в соседского юношу Вадима и восхищался Лелиным постоянством. То,что со старшим сыном Романовых будут большие проблемы, было понятно еще вКолины детские годы, но того, что в не меньшую проблему превратится их такаячудесная, такая талантливая, такая поэтичная и романтическая девочка, он никакне ожидал. Разве ее неправильно воспитывали? Разве обделяли любовью, заботой ивниманием? Откуда в ней такая тяга к страданию? И неужели она не замечает, чтоиз-за этого мучаются ее ни в чем не повинные родители? «Надо будет обязательноспросить у Змея, – подумал Камень. – Может, Ворон опять что-нибудьскрыл от меня или просто не увидел, пропустил или не заметил».

– А в круиз на следующий год Романовы поехали? –спросил после паузы. – Ты говорил, они собирались, если деньги будут.

– Поехали, а как же, – охотно сообщилВорон. – Только теперь уж без Лели.

– А что так? – Камень шевельнул бровями, пытаясьих хоть немного приподнять, чтобы подчеркнуть интерес.

– Она сама отказалась. Но надо признать, родители несильно и настаивали. Дело в том, что Родислав по итогам года получил оченьбольшие деньги, он и мечтать не мог о таких доходах. Он Андрею сразу же долготдал, я имею в виду те деньги, которые Люба взяла, когда Николашу якобыпохитили, но все равно осталось много. Ну, у Бегорского производствоотлаженное, многопрофильное, а как только Романов подключился к решениюорганизационных вопросов, все покатилось как по маслу, и таможню грузыпроходили без задержек, и пожарные инспекции перестали наведываться, исанэпидстанция ни к чему не придиралась и цеха не закрывала, и другие всякиечиновники перестали кровь сосать. У Родислава всюду находились знакомые илизнакомые знакомых, и он со всеми умел договориться и решить проблему квсеобщему удовольствию. Так что во всей стране шел экономический спад, а уБегорского – сплошной интенсивный рост, хотя он и закладывался на худшее. Вобщем, на Романовых свалилась огромная куча денег, они такую даже в самыхсладких снах не видели.