Вдали показались отроги Анд. Самолет пересекгорный хребет. Мы летели над Колумбией. Некоторое представление об экономикеэтой страны можно было составить, глядя в иллюминатор. Я видел весь спектр еехозяйственной жизни — от крошечных ферм, затерянных в горах, до больших асьенд,от деревушек до городов. Взору открывались просторные внутренние дворики,бассейны при частных владениях — свидетельства той роскоши, в какой жилибогатые люди.

Самолет начал снижаться. Вдали показалиськварталы Медельина. Через несколько минут мы уже были на аэродроме.

Претнер вышел из самолета, даже непопрощавшись со мной.

Прямо в аэропорту я купил англо-испанскийсловарь, взял такси, поехал в центр города, забронировал номер в отеле, обменялденьги и направился в консульство Соединенных Штатов.

Там меня ждало письмо от капитана Селлерса:

«Дорогой Дональд!

Берта очень волнуется. Не знаю, чем ты сейчасзанимаешься, но начинаю думать, что не зря помог тебе в этом деле.

Роберт Хокли купил билет до Медельина, но вПанаме покинул лайнер и исчез. Был даже задержан отлет лайнера в Колумбию, ноХокли так и не появился.

Есть и другие новости.

Судя по всему, яд, которым были пропитаныконфеты, — из мастерской Хокли. И бумажка, наклеенная на коробку конфет,отпечатана на машинке Хокли. Ребята из нашей криминальной лаборатории обшариликвартиру Кеймерона с пылесосом и микроскопом. Нашли кристаллы сульфата меди.Можно сделать вывод, что Хокли причастен к убийству.

Ты видел этого парня и в состоянии егоопознать. Я попробую связаться с медельинской полицией. Надеюсь, ты зайдешьтуда и предложишь свои услуги.

Должен тебе признаться: я сказал федеральномусудье, что ты полетел в Медельин по моему заданию, — это немного подняломои акции. Спасибо тебе.

Если что-нибудь узнаешь, обязательно сообщи».

Прочитав письмо, я отправился в местноеполицейское управление. Там нашел человека, который был мне нужен и которому,как выяснилось, был нужен я.

Сеньор Родольфо Маранилья был невысок ростом,коренаст, быстр в движениях. Его губы часто растягивались в улыбку, но глазаоставались настороженными и серьезными — глаза игрока, следящего запротивником.

Он внимательно выслушал меня и спросил начистейшем английском:

— Итак, вы интересуетесь возможностьюсделать вклады, мистер Лэм?

Я кивнул утвердительно.

— Конкретно в горнорудную промышленность?

— Мне подумалось, что наиболее надежныевклады именно в эту отрасль.

— И вы хотели бы ознакомиться сразличными приисками?

— Да.

— Какие именно прииски вас интересуют?

— Мне все равно. Я здесь впервые.

— Но, насколько я понял, вас интересуетсобственность Роберта Хокли?

— Да, мы с ним немного знакомы.

— И вы полагаете, у этого Хокли здесьесть собственность?

— Полагаю, да. Насколько я знаю, он одиниз наследников Коры Хендрикс, а она владела приисками. Опекунами наследства онаназначила некоего Шарплза и некоего Кеймерона — того самого, которого убили.

— Понимаю вас. Сеньор Кеймерон бывалздесь довольно часто. Считаю, нам повезло: есть человек, который может опознатьРоберта Хокли. Я имею в виду вас, сеньор Лэм. Если вам понадобится наша помощь,мы всегда к вашим услугам. Я знаю, какими приисками владеют Шарплз и Кеймерон.Вас это интересует?

Сеньор Маранилья изучающе смотрел на меня, онявно ждал, что я раскрою перед ним свои карты.

— Сам не знаю, — ответил я. — Аэти прииски не продаются?

— За деньги можно продать и купить всечто угодно. Я улыбнулся.

— Так, значит, вы не хотите увидеть ихвладения?

— Отчего же? — возразил я. —Может, это помогло бы мне сделать кое-какие выводы.

— Машина с шофером будет к вашим услугамзавтра в девять утра. В тех местах жарко, так что одевайтесь соответственно.Поездка займет два дня.

Я хотел расспросить его еще кое о чем, ноМаранилья поднялся со стула, давая понять, что разговор окончен. По дороге вотель я заметил, что за мной следят. Следивших было двое.

Мне плохо спалось: климат Медельина, спервапоказавшийся таким мягким, на самом деле был не таким — меня всю ночь давилатяжелая духота.

Задолго до рассвета зазвонили колоколакафедрального собора. Им стали вторить десятки других. В короткие промежуткимежду ударами колоколов слышался стук каблуков. Можно было подумать, что жителиМедельина экономят каждый грош и именно поэтому предпочитают ходить на работупешком, что ходьба для них — составная часть работы, и они, стараясь выполнитьее как можно лучше, чеканят шаг.

Я открыл окно и посмотрел на утренний город.

Воздух бы прозрачен и свеж. Горные кряжи вдалина востоке виделись совсем черными на фоне восходящего солнца. Первые лучивыхватили из темноты силуэты административных зданий. По улицам спешили люди.До меня доносились обрывки испанской речи, смех. Казалось, эти люди всем насвете довольны, уверены в себе, исполнены жизненной энергии.

В половине восьмого принесли завтрак:пикантный соус из каких-то незнакомых мне тропических плодов, бананы, папайю,яйца всмятку и, конечно, знаменитый колумбийский кофе — тот самый, которыйсовсем без горечи…

Я спокойно позавтракал. Честно говоря, мнебыло даже неинтересно, следят сейчас за мной или нет.

Ровно в девять просигналила машина.

Я вышел на улицу. Перед отелем стоял большойлимузин. Смуглый шофер, типичный колумбийский крестьянин — пеон, даже необернулся: должно быть, привык не интересоваться пассажирами. Мне показалосьстранным, что такой человек вообще мог научиться водить машину. Маранильяпротянул мне руку.

— Буэнос диас[1],сеньор, — сказал я.

— Доброе утро, мистер Лэм, — ответилМаранилья. — Садитесь, пожалуйста.

Я устроился на заднем сиденье. Мальчишка вынесиз отеля мою сумку, шофер положил ее в багажник, и мы двинулись.

Машина мягко бежала по дороге. Я смотрел вокно.

Родольфо Маранилья сидел в углу и молча курилодну сигарету за другой. Его нисколько не интересовали колумбийские пейзажи.