На призрачно-зеленоватом круге радара возникла белесаяломаная линия – впереди был остров, судя по карте, тот самый, к которому они истремились. Переложив штурвал чуть вправо, Мазур подумал: это все из-за того,что она принцесса. Душа подсознательно просила сказки на старинный манер. Увы,в реальности принцессы, как выяснилось, нюхают порошочек, употребляютбоцманские словечки и черт-те что вытворяют в туалетах дорогих кабаков.Двадцатый век, какие там сказки... И непременно нужно уточнить, что сам он всказочные персонажи не годится нисколечко, а потому не стоит сетовать на то,что принцесса не вполне правильная...

В рубку на цыпочках вошел Гай, с уважением покосился набраво манипулировавшего штурвалом Мазура и присел в уголке. Мазур и ухом неповел. Как-никак судно гражданское, владелец, он же суперкарго, имеет правоприсутствовать всюду...

Он стоял, положив ладони на белоснежный обруч штурвала,громко нудил себе под нос:

– It was in sweet Senegal that my foes did me enthrall

For the Lands of Virginia, ginia,

Torn from that Lovely shore, and must never see it more

and alas! I am weary, weary, o…[1]

– Это что, ваша австралийская? – поинтересовался Гай.

– Ага, – сказал Мазур. – Классическаяавстралийская баллада...[2] Подходим, хозяин. До островакилометров десять, вон уже и виднеется нечто зеленое, что может оказатьсятолько островом…

На горизонте над лазурным морем мало-помалу поднималасьпротяженная зеленая полоса – необитаемый остров, но отнюдь не крохотный.Мазур уже видел высокие скалы, покрытые сплошным ковром буйнойрастительности – меж ними виднелись проплешины темного камня – неизменныепальмы в низине, широкую полосу бледно-желтого песка.

– Что дальше? – спросил он, не оборачиваясь.

Гай встал рядом с ним, уверенно показал рукой:

– Вдоль берега плыви, пока не увидишь крепость и хибару...

– Откуда здесь крепость? – удивился Мазур.

– А вот...

Через несколько минут и впрямь показалась крепость –солидных размеров серое сооружение из больших серых камней, с двумя башнями,зубцами по гребню стены и развевавшимся на высоком шесте желто-красным флагом.Что-то с ней было решительно не в порядке.

Мазур очень быстро догадался. Крепость стояла нелепо– прямона широком песчаном пляже, на полпути меж белой кромкой прибоя и высоченнымискалами. Она ничего не защищала, не прикрывала, не имела абсолютно никакоговоенного значения, ее даже никто не взялся бы осаждать – на кой черт?

Гай ухмылялся с гордым видом, и до Мазура дошло.

– Тьфу ты, – сказал он. – Так это декорация?

– Ага. Доподлинная. На триста баков картона и фанеры... ноубедительно, а? Денек простоит, а больше и не надо...

Кораблик продвинулся дальше, и теперь Мазур видел, что нетникакой крепости, а есть лишь две стены из четырех, укрепленные множествомподпорок, а вся изнанка – в планках и брусках. Метрах в ста от бутафориистояла хлипкая лачуга, скорее просто навес, и там сидели люди, а у берегастояло белое суденышко, покороче «Альбатроса» на добрую треть.

Увидев их, люди под навесом оживились, повалили оттуда кводе всей гурьбой. Судя по эхолоту, глубина была подходящая, и Мазур аккуратноподвел «Альбатрос» к тому суденышку; нос катера стукнулся в песок. Мазурвыключил мотор.

Гай проворно выбежал из рубки, и Мазур слышал, как он орет:

– Шевелись, дорогие мои, шевелись! Время – деньги!

Отжав вниз рукоятку с белым пластмассовым шаром на конце,Мазур отдал якорь. Спустился из рубки, без особых усилий перекинул через бортлегонький трап в виде доски с набитыми поперечинами и перильцами с однойстороны. На этом его обязанности, пожалуй, были исчерпаны. Больше вроде бы инечем заниматься, пока кораблик стоит у берега. Он с деловым видом встал утрапа, сложив руки на груди, и смотрел, как народ спускается на песок. Подумав,шлепнул по заду одну из актрисочек, чтобы не выходить из образа морского волка.Девица добросовестно завизжала и ничуть не обиделась.

На палубе остался один Гай. Мазур спросил:

– Ну что, босс, какие будут распоряжения?

– Распоряжения? – рассеянно переспросил Гай, мыслямиуже явно всецело погруженный в работу. – А какие, к черту, распоряжения.Сейчас начнем снимать... Ты вот что, смотри, сколько хочешь и мотай на ус, апотом поговорим. Есть тут одна идейка, чует мое сердце, для всех выгодная...Отдыхай, короче. Только без спиртного, знаешь ли.

– На службе не пью, – сухо сказал Мазур.

– Вот и ладненько...

Гай проворно сбежал по трапу, балансируя обеими руками.Засуетился на берегу, размашистыми жестами сопровождая ценные указания с видомполководца, намеренного выиграть какую-нибудь чертовски важную битву. Вся этасуета результаты принесла мгновенно – киношный народ послушно взялся задело. Одни переодевались за установленными в трех местах пластиковыми щитами,другие извлекали кинокамеры, третьи тоже что-то делали, непонятное пока. Мазурубыло не на шутку интересно: в гуще киносъемок он еще не бывал. Он принес себеиз холодильника-бара несколько банок кока-колы и расположился на палубе совсеми удобствами.

К его легкому разочарованию, камеры, обе, казались довольномаленькими и без штативов, гораздо миниатюрнее тех громад, что он видел вкаком-то кино. Ни рельсов с тележками, ни микрофонов, вообще – минимум техники.

Ага, началось. Один из операторов нацелился объективом набутафорскую крепость – с той точки, конечно, откуда она смотрелась какнастоящая. К нему шустро подбежали два субъекта со сковородками на длинныхручках, принялись их совать чуть ли не в объектив. В одной горело яркоебездымное пламя – похоже, бензинчику плеснули – из второй валили клубы дыма.Гай бегал рядом, кричал и махал руками, добиваясь некоего идеала. Дело ясное:зритель на экране сковородок не увидит, зато ему будет казаться, что крепостьокутана нешуточным пожарищем. Вот, значит, как это делается.

Дурят нашего брата, подумал Мазур философски, откупориваяприятно холодившую ладонь банку. За эту обманку мы, получается, денежки ивыкладываем. Видывал подобное не раз, а теперь смотреть киношные пожары будетскучно...

Гай заорал что-то вроде: «Пошли пираты, мать вашу!»

Субъекты со сковородками проворно смылись из-под прицелакамеры. Слева объявилась одна из девиц, загорелая блондинка с потрясающимбюстом, облаченная в синюю юбку до пят и белую блузочку, открывавшую плечи ибольшую часть помянутого бюста. Припустила по песку, то и дело оглядываясь сужасом и визжа так, что даже у находившегося в отдалении Мазура уши заныли. Гайзавопил, чтобы звук сделала потише.